Но все же наша сверхосторожная тактика принесла свои плоды — после того как мы все же втолкнули себя в горловину пролива. Сразу же после Гибралтарской скалы с ее английской базой, с которой нас запросили по радио и которой мы просто не стали отвечать, утонувшей в ночи где-то на левом траверзе, волна пошла на убыль. Нет, штиль вовсе не настал, было по-прежнему ветрено, но волны стали куда менее крутыми и высокими. Даже по сравнению с теми, через которые мы карабкались в океане, не говоря уже о заливе, где нас трепало как цветок в проруби.
— Ты чувствуешь? — с затаенной радостью спросила Дрика, оглядываясь, хоть за стеклами рубки ничего не было видно. — Легче, да? Ты чувствуешь?
— Еще бы не чувствовать, — засмеялся я. — Кажется… боюсь сглазить, но кажется, мы живем. И кажется, мы дошли. Пусть в Испании, но мы все же в Европе, ты это понимаешь? Я буду двигаться к берегу, здесь вот сколько портов… — Я потыкал пальцем в экран. — Как раз к рассвету доберемся примерно в этот район. И к волне бортом поворачиваться не надо, разве что так… чуть-чуть.
Направление ветра и волн тоже сменилось на куда более выгодное для нас. Пусть «Проныру» еще качало, пусть из-под форштевня летели брызги, пусть вся наша информация об окружающем мире поступала с экрана радара и навигатора, потому что видно не было ничего — ни луны, ни звезд, — но мы были совсем близко от берега.
24 мая, четверг, утро. Спортивный порт в Пуэрто-Банусе
Сначала мы увидели очертания гор, поднимавшихся словно бы из воды, прямо из волн. Смесь сочной зелени и серых скал под серым дождливым небом. Тучи нависали прямо на вершины, запутавшись в них, как шерсть в репейниках. Постепенно они росли, затем показались очертания светлых домов на их склонах и берегу моря, а потом мы увидели маяк. Небольшой такой, аккуратный, белый в красную полоску маяк — вход в гавань. В гавань, за высоким бетонным молом которой виднелись очертания надстроек и мачт больших яхт, а за ними — белые дома. Красиво было, кстати, до изумления, вид как с открытки.
Перекинув рукоятку управления двигателем на «полный ход», Дрика, стоявшая сейчас за штурвалом, направила «Проныру» в створ между волноломами, ограждающими порт от волн и непогоды. Волна раскачала траулер, ставший к ней боком, и в какой-то момент показалось, что нас несет прямо на бетонную стену, Дрика даже заныла испуганно, выкручивая штурвал, но справилась. И после того как судно вошло в длинный проход, качка резко прекратилась. Вообще. Совсем.
Раздался дружный выдох, затем все заорали, засвистели, запрыгали. Есть. Все. Берег. Конец мытарствам. Что бы ни ждало нас впереди, но переход через океан остался за спиной. Мы справились. Мы выжили. Мы живы. И мы доберемся туда, куда нам нужно.
Быстро теряя ход, «Проныра» зашел в марину, и я присвистнул, глянув на нее. Куда там нью-йоркскому «Яхт-клубу Линкольна», из которого мы угнали свой траулер. Тот яхт-клуб выглядел прибежищем нищебродов по сравнению с открывшимся нам великолепием марины Пуэрто-Бануса. Да и меньше был намного.
— Ни хрена же себе, — только и сумел я сказать, глядя на ряд яхт, выстроившихся вдоль самого дальнего пирса.
Другие пирсы тоже были заполнены лодками далеко не сиротского калибра. Если в своем порту «Проныра» стоял в самом последнем ряду, с самыми большими лодками, гордясь превосходством, то здесь ему место было бы где-то в середине, скромненько так.
Набережная с магазинами вроде «Армани» и «Луи Виттон», между магазинами — рестораны, бары… За ними — дома с роскошными пентхаусами. Ряды «мерседесов», «бентли» и «феррари» на набережной. А между ними — мертвецы, сидящие, стоящие, бродящие.
— Хорошее место было, похоже, — сказал Сэм задумчиво и добавил свое привычное: — Да, сэр.
Длинные причалы, уходящие в воду перпендикулярно набережной, к нашей радости, были закрыты с той стороны массивными решетчатыми воротами, поэтому на них мертвецов не было. И к самому торцу одного такого мы и причалили — медленно, аккуратно, до конца даже не веря в свое счастье, в то, что мы дошли до другого материка, лежащего по другую сторону океана. Эх, домой бы позвонить, а? Вот прямо сейчас, отсюда, с мобильного… «Дорогая, угадай, где я сейчас?»
— Швартоваться не надо пока, я думаю, — сказал вдруг Сэм.
— Почему? — удивилась Дрика, как раз примеривающаяся со швартовкой к торцу длинного пирса.
— Мы все устали, — ответил он после небольшой паузы. — Да, сэр, я подыхаю от усталости, я уже старый. Надо лечь спать. Всем. А если пришвартуемся, то всем лечь не получится — нужен будет пост. Мертвец без сходен на борт не заберется, а вот «суперу» запрыгнуть — никаких проблем.
Разумно. Сам я чувствовал себя так, что заснуть мог стоя. А сидеть в кресле я уже пару суток как опасался — уснул бы наверняка. Ноги гудели от постоянного стояния, ступни отекли, с трудом умещаясь в обуви. К счастью, проблема швартовки оказалась небольшой — спустили лодку на воду и отвезли на ней тросы швартов к двум соседним пирсам, как бы «растянув» траулер межу ними: и устойчиво, и не подберешься — никакой мутант не допрыгнет.
После того как дизель «Проныры» замолчал, наступила невероятная, какая-то даже неестественная тишина. Тихий плеск воды о борт — и все. Даже чаек не слышно: непогода. Я спустился из рубки в салон, открыл бар, вытащил оттуда бутылку шампанского «Баланже» и бутылку «Абсолюта» — так сказать, «начать и кончить». Затем выставил бокалы и рюмки, какими богата была кухня, притащил мельхиоровое ведерко со льдом.
Выставил все на стол. Подошла Дрика, быстро накрывшая еще и немудрящий завтрак. Последним пришел Сэм, сел тяжело на диван, откинувшись.
Содрав фольгу и размотав проволоку, хлопнул пробкой. В воздухе запахло вином, «Баланже» с шипением устремилось в бокалы, вскипая шапками пены и быстро опадая. Подняв свой бокал, я сказал:
— Вот и все. Мы дошли до Европы. Не совсем туда, куда планировали, но это уже мелочи, туда мы доберемся. Мы пересекли океан, хотя по нашему умению мы никак пересечь его были не должны. Я всех нас поздравляю.
Зазвенел хрусталь, все что-то сказали. Потом выпили. В голове сразу зашумело, волна легкой радости прошла по всему телу. Шампанское приговорили быстро. Потом пили водку, по-русски, рюмками, без всякого льда, закусывая оливками из банок. Выдули всю бутылку, неожиданно здорово опьянев: сил не было сопротивляться алкоголю. Да и хотелось напиться — для того я водку и притащил. Напиться в хлам хотелось, если честно, так что мы еще сдержанно себя вели. А потом все разбрелись спать, поручив охранять нас коту. Последнее, что я услышал, погружаясь в сон как в омут, — стук капель дождя по фибергласовому потолку рубки.
25 мая, пятница, утро. Спортивный порт в Пуэрто-Банусе
— Не помню даже, когда мне в последний раз удавалось проспать ровно сутки.
Сэм искоса глянул на меня, усмехнулся, сказал:
— Не ты один. Я встал всего на час раньше тебя. А Дрика вообще решила не просыпаться.
