Вообще у меня с собой груз очень немаленький. Десятки тысяч патронов 5.56, теперь не меньше девятимиллиметровых, и сорок пятого калибра прибавилось — очень увесисто получилось. А тут еще и еда, и сумки с барахлом, и оружие — и ничего ведь не бросишь: мне ведь не только добраться надо, мне еще и потом жить, а с голой задницей и пустыми руками к делу пристроиться очень трудно. Так было «в мирное время», так и теперь все работает, после Катастрофы, по одной и той же схеме — понятия «стартовый капитал» никто отменить не сумел. Потом все основные запасы загрузил в грузовик, запаковал в брезент и сдал машину на хранение — благо все новые знакомые на ненавязчивые вопросы успели ответить, сказали, что не воруют с этой стоянки ничего, там как в банке. На лодке же оставил тот минимум, который нужен будет для вылазки за судном, если такая все же состоится.
К вечеру заглянул в «Де Лопер», в слабой надежде найти там «соотечественников», и не нашел. Рановато им, в общем, мне тут еще несколько дней до их появления кантоваться, как я думаю. Так что придется искать самому себе дело, и желательно, чтобы это самое дело оказалось еще и полезным, а не просто убийством времени. В результате утро начал с генеральной приборки на лодке: чистота — залог здоровья, — но убил этим всего три часа и все время здорово мешал коту, сгоняя его то с одного, то с другого места, где он пристраивался вздремнуть. Хорошо, что время обеда подоспело и надо было встречаться с Корне — на том же месте, где и вчера.
На этот раз я пришел раньше и успел даже получить свой заказ, и лишь потом появился «радист». Не успев усесться, сказал:
— У человеческих анклавов возле Москвы есть общая справочная по выжившим. Не по всем анклавам, лишь по самым основным и организованным, но все же есть.
— И что? — наклонился к нему я.
— Они не дают никакой информации без опознания, — ответил он, придвигая ко мне уже привычный блокнот. — Напиши сюда пару каких-нибудь вещей, по которым твои смогут определить, что ты — это именно ты.
— Вот как, — вздохнул я, чувствуя, как задрожали руки.
Не пойму, что это на меня накатило. Боюсь? Просто волнуюсь? Да ведь понятно, что все у них должно быть нормально, они ведь пережили самый страшный момент общей паники, они были вооружены. Я ведь просто уверен в том, что у них все хорошо, — настолько, насколько может быть хорошо в данных обстоятельствах, и все равно вот так накатило — мороз по спине и лицо онемевшее.
— Ты в порядке? — спросил Корне.
— Да, все хорошо, — кивнул я, с силой потерев лицо ладонями и ощущая, как возвращается чувствительность. — Давай напишу.
Задумался. Потом быстро написал: «Мне должны были оставить указание о том, куда переехали, на цоколе беседки во дворе и в техническом помещении бассейна, на стене. Краской».
Так, это первое, что на ум пришло. А если кто-то хочет их отыскать с дурными намерениями и забрался в дом? И все нашел? Маразм, но все же маловато будет. Так, что еще?
Вдруг затруднился с идеями. Волнуюсь, что ли? О чем-то не хочется посторонним сообщать, что-то глупым кажется, о чем-то даже беспокоишься — вдруг Маша забыла? Почесал в затылке, вздохнул, приписал в блокнот: «В момент, когда родился Сашка, в роддоме погас свет». Достаточно, случайные люди об этом знать не должны, как мне кажется. Или пусть сами что-нибудь спросят, если получится связь установить.
Вернул блокнот «радисту». Тот проглядел записи, кивнул:
— Вроде нормально. Так во многих местах делают, кстати, не удивляйся.
— Да я и не удивляюсь.
— Тогда вечером общение продолжим, здесь же. Годится?
— Вполне.
— Тогда с тебя пиво, — сказал Корне.
— А оплата когда?
— Когда точно будет результат известен, на сколько я наработал, — усмехнулся он.
А что, все верно. На выходе из бара столкнулся с Вимом. Поздоровались, даже обрадовались.
— А с албанцами что стало? — полюбопытствовал я.
— Каналы копать отправили, пожизненно, — ответил ротмистр. — Нужно много копать, каналы — безопасность.
18 июня, понедельник, утро. Подмосковье, учебный центр «Пламя»
— Мария Алексеевна, разрешите? — заглянул в учительскую совсем молодой солдатик в наглаженном камуфляже.
— Да?
Имени солдата она не знала, но видела его регулярно разъезжающим по территории анклава на громко тарахтящем кроссовом мотоцикле, в ярком шлеме на голове. Еще она заметила, что он постоянно заглядывался на нее, когда видел, и один раз это чуть не закончилось аварией — он лишь чудом в последний момент успел отвернуть от фонарного столба.
— У меня для вас конверт, — сказал посыльный, заходя в комнату. — Не думал, что вас здесь застану, собирался уже домой к вам ехать.
— Да, я задержалась, самая последняя сегодня, — ответила она машинально и вдруг сообразила, что солдат привез ей пакет. — От кого? — удивилась Маша, которой никто никаких писем и конвертов пока не присылал, по крайней мере, с начала Катастрофы.
— С узла связи, — ответил солдат и протянул ей серый запечатанный конверт. — Приказано дождаться ответа.
— Хорошо, — кивнула она. — Садитесь вон на диван… чаю хотите?
— Если нетрудно.
— А чего трудного?
Она налила в электрочайник воды из графина и включила его. Электричество в «Пламени» было — от какой-то хитрой маленькой электростанции, спешно возведенной на дальней окраине анклава, возле которой возвышалась гора угля размером с шахтный террикон.
— Вон оттуда, с полки, чашку берите, — сказала Маша, вскрывая конверт.
«Уважаемая Мария Алексеевна. Из центральной диспетчерской по поиску людей поступил запрос от находящегося в Нидерландах, в городе Мюйдене, Мельникова Андрея Владимировича на ваш розыск. В качестве подтверждения своей идентичности он сообщил: 1. Перед переездом из своего дома вы должны были оставить свой новый адрес написанным краской на цоколе беседки во дворе…»
И так далее. У нее даже руки задрожали, а на глубокий ее вздох даже посыльный испуганно подскочил:
— Что-то случилось?
— Нет, — покачала она головой и улыбнулась. — Ничего не случилось — скорее, наоборот, хорошие новости. Очень хорошие.
«…В случае если вы сочтете недостаточным сообщенные сведения, вы можете задать любые вопросы. Если полученных данных достаточно для идентификации личности Мельникова А. В., мы можем по вашему запросу организовать сеанс радиосвязи с ним».
Бланк был отпечатан на принтере и явно заполнялся по готовому шаблону. Внизу, возле подписи дежурного по связи, был маленький квадратик, в котором следовало поставить галочку, «если вы согласны сообщить пославшему запрос свое настоящее местонахождение».
«Он до сих пор не знает, живы ли мы!» — сообразила она и, схватив из пластиковой подставки толстый красный фломастер, вывела в требуемом месте такую галочку, которой при всем желании нельзя не заметить.
