Ее глаза округлились. Мое сердце забилось быстрее. Рика, судя по виду, была оскорблена подобными обвинениями.
Она перевела взгляд на Майкла, потом на Уилла. Оба смотрели на нее так же, как Кай. С чего они взяли, что она его защищала?
Никто не проронил ни слова. Девушка усмехнулась, подхватила свою тарелку и двинулась к выходу.
Я увернулась, уступив ей дорогу, но Рика пронеслась мимо, даже не взглянув на меня.
Когда взгляд Кая остановился на мне, выражение его лица смягчилось.
– Ты голодна? – спросил он. – Завтрак готов.
Посмотрев на шведский стол, ломившийся от еды, я кивнула.
– Дай мне минуту.
Развернувшись, я прошла мимо лестницы в кабинет и заметила, что Рика скрылась в саду с тарелкой в руках.
Я не думала, что после прошлой ночи мы стали подругами, но мне было любопытно. Если мой брат прислал ей посылку, намереваясь запугать, почему Рика так спокойно к этому отнеслась? Ведь не только Кай обратил внимание на ее поведение. То, как Майкл и Уилл смотрели на девушку…
Последовав за ней, я была благодарна облакам, закрывшим яркое утреннее солнце. Рика села на землю и прислонилась спиной к дереву. Запрокинув голову назад, она поставила тарелку сбоку, но есть не стала.
– Эй! – Подойдя ближе, я тоже присела рядом.
Она кивнула, все еще поглощенная мыслями.
– Дэймон прислал тебе спички? – поинтересовалась я, перейдя сразу к делу. – Почему?
Рика пожала плечами и ответила:
– Я их собираю. Отец иногда привозил мне спичечные коробки из своих путешествий. Так началась моя коллекция. Майкл продолжил традицию. Теперь, если он уезжает куда-нибудь без меня, то находит спички в подарок.
Значит, Дэймон знал, что они ей нравились.
– И он прислал тебе набор из Меридиан-Сити? – пришла к заключению я. Брат хотел сообщить ей, что был в городе. Или что уже вернулся сюда.
Рика замолчала. Мне хотелось задать больше вопросов, спросить, почему она не злилась, но мы не были подругами. К тому же я знала: она мне не доверяет, хотя и надеялась, что после вчерашнего нам будет чуть проще разговаривать.
– Ты выросла с Дэймоном? – поинтересовалась она.
– Мы жили вместе какое-то время.
Открыв рот, чтобы задать очередной вопрос, Рика замешкалась.
– Ты… видела что-нибудь подозрительное? – наконец спросила девушка. Держа руки на коленях, она теребила свои большие пальцы. – То, что происходило с ним?
Рика знала?
– Дэймон рассказал тебе? – удивленно спросила я.
– Нет, конечно. – Она покачала головой. – Брат Майкла, Трэвор, однажды упомянул об этом. У меня не было причин ему верить, но… представить не могу, зачем ему было выдумывать подобную историю. Учитывая то, каким стал Дэймон, это объяснение кажется логичным.
Девушка подняла глаза, и я испугалась того, что прочла в ее взгляде. Дэймон не хотел, чтобы кто-то знал о вещах, творившихся в нашем доме. Я не могла обсуждать эту тему.
– Он утверждал, что мать Дэймона… – Ей явно было тяжело произносить эти слова. – Что она начала обижать его, когда ему исполнилось двенадцать. – Затем Рика закрыла глаза и тихо закончила: – Она насиловала его.
Значит, она все-таки знала. Но рассказала ли об этом Майклу?
– Боже, меня воротит от одной мысли об этом.
Вздохнув, девушка отвела взгляд.
В следующее мгновение она пожала плечами и махнула рукой.
– Не обращай внимания. Все равно это его не оправдывает. Просто мне кажется, если бы Дэймон планировал навредить нам, он бы уже давно это сделал. Мы должны оставить все как есть. Возможно, он и правда перенес страдания. И хотя я никогда не смогу его простить, надеюсь, он когда-нибудь успокоится. Дэймон болен. А разбудив спящего зверя, мы ничего хорошего не добьемся.
Я была согласна с ней. Это не оправдание. У многих людей выдалось тяжелое детство, и они вели себя вполне нормально.
В теории.
Только когда ты являешься объектом насилия и продолжаешь каждый день переживать эту пытку в своей голове, то смотришь на ситуацию немного иначе. Никому не под силу справиться с этим. Жертвы просто притворяются, будто им лучше. Как еще разобраться в том дерьме, через которое ты прошел?
– Он никогда не плакал, – тихо сказала я. – Ни разу не видела, чтобы он плакал.
Рика промолчала. Подняв глаза, я посмотрела в небо и продолжила, чувствуя стук пульса в ушах:
– Когда она приходила, Дэймон заставлял меня прятаться в шкафу с его наушниками. После того, как все заканчивалось, он выпускал меня, а сам шел в душ. Порой он проводил там час, а иногда – несколько часов.
Едва сдерживая нахлынувшие слезы, я зажмурилась.
Иногда я слышала скрип кровати, пробивавшийся сквозь музыку.
– Он оставался в ванной до тех пор, пока не приходил в себя. Иногда на его руках или груди появлялись порезы. Место он выбирал в зависимости от сезона и одежды, которая могла скрыть следы. – Слезы тихо катились по моим щекам. – В пятнадцать лет Дэймон начал резать ступни, чтобы каждый раз чувствовать боль при ходьбе. Я не понимала, как ему удавалось бегать так по баскетбольной площадке. Бывало, что его носки полностью пропитывались кровью. – Я посмотрела на Рику. Ее голубые глаза блестели, словно морская гладь. – Он делал не только это. Дэймон заставлял меня причинять ему боль… – После короткой паузы я продолжила: – Пока однажды ночью не настал черед причинить боль ей.
Дэймон избил свою мать, и мы думали, что больше никогда ее не увидим. В ту ночь он перестал ранить себя. Ему уже не нужно было страдать.
– Теперь он питается болью, – сказала я. – Всегда найдет способ скрутить ее, протолкнуть себе в глотку и проглотить. Ему это нужно. Все люди умеют терпеть ее, пока не преодолеют, но Дэймон… он хочет жить в аду.
Только там он блистал.
Я перевела взгляд обратно на небо, положив руку под голову.
– И все же… он никогда не плакал.
Глава 23
Кай
Наши дни
Ощутив на лице легкое, словно перышко, прикосновение солнечных лучей, я зашевелился. Голова гудела, я едва смог поднять ее с подушки.
В комнате было светло. Бэнкс лежала рядом. Я широко улыбнулся. Всегда ненавидел спать с другими людьми – спать в прямом смысле слова, в одной кровати.
Но она вела себя так тихо. И мне нравилось видеть ее в момент пробуждения.
Дотянувшись и обвив рукой талию девушки, я притянул ее к себе.
Только Бэнкс почему-то была напряжена. Что-то не так. К тому же мои пальцы вместо нежной кожи нащупали одежду.
Я открыл глаза и увидел, что она, повернув голову, смотрела на меня. Ее взгляд был полон грусти.
