И все же это не его ума дело.
– Ты прячешь волосы, носишь мужскую одежду, – продолжил парень. – Кто ты, мелкая?
Его вопрос был скорее риторическим, словно он размышлял вслух. Где-то в глубине души я хотела во всем признаться.
На моих губах появилась слабая улыбка, которую Кай не видел.
– Я никто.
– Неправда, – возразил он и, приблизившись к моему уху, продолжил: – Я никогда не видел, чтобы Дэймон так ревностно относился к женщине. То, как он вел себя с тобой той ночью… – Кай приподнял мой подбородок, заставив посмотреть на него. – Кто ты для него?
Я открыла рот, но не смогла подобрать слова и покачала головой.
– Он причинил тебе боль? – спросил Кай шепотом; его глаза цвета оникса будто молили меня поделиться. – Здесь кроме нас никого нет. Он делал тебе больно? Почему ты предана ему?
В глазах снова начало жечь, пока я смотрела на него, разрываясь между любовью к брату и зарождавшимся внутри жалким желанием сблизиться с кем-нибудь.
Капли воды стекали по его черным волосам, струились по шее и выступающим на ней жилам, исчезая под воротником. Мой взгляд скользнул от угловатой челюсти Кая к его рту, полным губам с необычной точкой на нижней, словно кто-то надавил на нее пальцем, оставив там ямочку. Глядя на его губы, я изнывала от желания впиться в них. Я до сих пор ощущала вкус мяса, которым он вчера меня накормил, чувствовала, как мои зубы вонзались в него.
В голове царила полнейшая неразбериха. На самом деле Кай мне не враг. Он просто хотел получить ответы. А я хотела вернуть брата.
– Каково тебе приходилось в тюрьме? Мы заплатили, чтобы обезопасить Дэймона, но что насчет тебя и Уилла?
В его глазах промелькнула боль. Кай несколько мгновений смотрел на меня с потерянным видом.
– Майкл сделал то же самое, – ответил парень наконец. – Подкупил людей, чтобы защитить нас всех, но…
Он умолк. Я ждала. Как и в исповедальной кабинке несколько лет назад, ему нужно было набраться смелости, чтобы начать говорить.
Кай сглотнул.
– Как-то раз я сказал Рике, что никогда туда не вернусь. Что я не подозревал, насколько мерзкими могут быть люди, – произнеся это, он заглянул мне в глаза. – Вот только я имел в виду себя.
Парень продолжал гладить меня по волосам с тревожным выражением лица.
– Все оказалось не так просто, как думал Майкл. Я про подкуп. Мы были богатыми, привилегированными мальчишками, и получили срок вполовину меньше, чем остальные заключенные, совершившие похожие преступления. Нам угрожали, на нас смотрели с презрением, а по ночам насмехались над нами из соседних камер. Я хотел вернуться домой.
В горле образовался болезненный ком. Было очень горько, что им с моим братом пришлось пройти через это.
– Отец научил меня драться, – продолжил Кай. – Он научил меня убивать, если придется. Но помимо этого научил делать мир лучше. – Задумавшись, он умолк, но потом опять заговорил: – Чтобы выжить в тюрьме, нужно в первый же день прийти туда с высоко поднятой головой, оглядеться, встретившись глазами с сокамерниками, и найти человека, который станет твоей «жертвой». Избив его, ты заявишь о своей силе и утвердишь свой авторитет в глазах остальных.
После его слов я вспомнила, что уже где-то слышала этот совет.
– Я дождался третьего дня, – продолжил Кай. – Выбрал самого огромного парня – видел, как он демонстрировал свой авторитет и угрожал Уиллу в первый день. Подошел к нему и ударил.
Мысленно я практически представляла себе эту картину.
– К моему удивлению, он не сразу отключился, – продолжил парень с тенью улыбки на лице. – В итоге я заработал сломанный нос, трещины в трех ребрах и распухшую губу.
Я тихо засмеялась. Всадники нечасто терпели поражение, поэтому, думаю, он получил по заслугам.
Однако Кай помрачнел.
– Тот мужчина заработал перелом позвоночника.
О господи.
– Я был натренирован, – произнес он с таким видом, словно до сих пор злился на себя, – и должен был знать, куда бью.
– Он поправился?
Парень кивнул.
– Да, но на это ушло два месяца, и частичное повреждение нервов осталось. Три пальца на правой руке потеряли чувствительность.
Ну, все могло закончиться хуже. Гораздо хуже.
– На следующий день за моим столом сидело больше людей, чем за другими во всем тюремном блоке.
– Значит, ты добился уважения.
– Да, животным поведением, – подметил Кай. – Меня это напугало, потому что я не впервые избрал путь насилия в ситуации, когда должен был сдержаться. Войдет ли подобное в привычку? Я начал терять представление о том, какой жизни желал для себя и каким человеком хотел стать, потому что постоянно совершал глупости. – Он потупил взгляд, тяжело дыша, и в этот момент показался мне таким беззащитным. – Я не хочу загубить свою жизнь.
Я не могла отвести от него глаз. Кай не смотрел мне в глаза, и стало ясно, что он чувствовал себя таким же бесполезным и никчемным, какой всегда ощущала себя я.
У меня возник непреодолимый порыв подбодрить его.
– Эй. – Протянув руку, я приподняла его подбородок.
Кай поднял взгляд.
Я едва заметно улыбнулась.
– Порой, когда все вокруг становится невыносимым, я смотрю вверх.
Он непонимающе сдвинул брови. Запрокинув голову назад, я посмотрела на потолок.
Все еще не понимая, парень последовал моему примеру.
Пар клубился в воздухе над нами, рассеиваясь то тут, то там, и открывая вид на белый гранитный потолок душевой. Кристаллические вкрапления камня мерцали в приглушенном свете. На миг мои мысли поднялись вверх вместе с дымкой, словно легкое перышко, взмывшее в облака.
– Смена перспективы… – Я замолчала. – Это помогает. Правда?
Парень улыбнулся, его плечи расслабились.
– Нам стоит как-нибудь опробовать этот способ ночью под открытым небом.
Нам?
Вдруг он откашлялся и выпрямился, отпустив меня.
– Я найду для тебя одежду, ладно? Почему бы тебе не присесть? Погрейся еще под душем.
Неохотно попятившись, я кивнула. Ему стало стыдно? Я не хотела, чтобы Кай уходил, но он выглядел так, будто торопился поскорее отсюда выбраться. Может, пожалел о том, что все мне рассказал?
Я была рада, что он это сделал.
Парень указал на пол душевой.
– Оставайся здесь, хорошо?
Он вышел из кабинки и окликнул:
– Алекс!
Прежде чем я успела посмотреть, Кай закрыл дверцу душевой.
Я осталась на месте, больше не чувствуя холода. Он только что держал меня в объятиях, не предавшись алчности и не требуя ничего взамен. Даже Дэймон никогда не был таким терпеливым и понимающим.
