В домашней библиотеке Ли мы обнаружим огромное количество книг по психологии и физиотерапии ведущих авторов данной области. И хотя Ли никогда не считал себя мастером по части рассуждений на эту тему, он серьезно осваивал вопросы психического здоровья человека. Многие часы он провел за книгами, среди слов таких светил, как Карл Юнг, Карл Роджерс и основоположник гештальт-терапии Фредерик Перлз.
Результаты исследований этих ученых, полученные на основе клинических наблюдений за сотнями (а иногда и за тысячами) пациентов, оказали огромное воздействие и на образ мыслей самого Ли, и на его воззрения. Особенно сильным оказалось влияние включенных в данный раздел выдержек из работ Фредерика Перлза. Работы ученых он переписывал дословно с тем, чтобы впоследствии взять на вооружение: и ради того, чтобы лучше познать себя как человека, и ради того, чтобы помочь в самопознании тем, для кого Ли был учителем и наставником в боевых искусствах.
Благодаря проникновению в область психологии он сумел еще более расширить границы интеллекта и развить в себе умение опираться на разум, выстраивая личные и социальные отношения.
3-А
Заметки по гештальт-терапии
Здоровье — приемлемое равновесие координации всего того, из чего мы «состоим» («состоим» в смысле, что мы сами — разум, а не обладаем разумом).
Организм функционирует как единое целое. Мы — не сумма составных частей, а очень тонко и сложно взаимодействующее множество различных частей, создающих наш организм. Мы не владеем ни сердцем, ни печенью, мы САМИ и сердце, и печень, и мозг, и так далее.
Для стимуляции процесса роста и развития заложенного в человеке потенциала необходимо:
а) прорваться сквозь исполняемую социальную роль;
б) заполнить лакуны личности, чтобы она вновь обрела целостность и завершенность.
Тревожность — привычное для нас подавляемое возбуждение, испытываемое нами, когда мы не уверены в правильности исполнения предписываемой нам роли: мы сомневаемся, наш пульс учащается, наше возбуждение не трансформируется в деятельность, и мы ощущаем страх сцены — ТРЕВОГУ — пропасть между НАСТОЯЩИМ и БУДУЩИМ. Потому что, если вы в НАСТОЯЩЕМ, вы креативны, вы находчивы. Если вы в НАСТОЯЩЕМ, ничто вас не тревожит, поскольку возбуждение мгновенно переходит в спонтанную деятельность.
Смысл жизни заключается в том, чтобы ею жить, а не пользоваться, не схематизировать ее и не втискивать в систему разного рода шаблонов. Мы сознаем, что манипулирование и контроль — отнюдь не единственные радости жизни. Быть самим собой, научиться занимать ту или иную позицию, сформировать некое ядро, поддерживать личность во всем ее многообразии, поощрять спонтанность ее действий — да, да, да.
Тревожность — привычное для нас подавляемое возбуждение, испытываемое нами, когда мы не уверены в правильности исполнения предписываемой нам роли: мы сомневаемся, наш пульс учащается, наше возбуждение не трансформируется в деятельность, и мы ощущаем страх сцены.
Тревожность — привычное для нас подавляемое возбуждение, испытываемое нами, когда мы не уверены в правильности исполнения предписываемой нам роли: мы сомневаемся, наш пульс учащается, наше возбуждение не трансформируется в деятельность, и мы ощущаем страх сцены.
Как только у вас появляется характер, это означает, что вы разработали жесткую СИСТЕМУ. Поведение ваше окостеневает, лишается гибкости, становится предсказуемым, и вы со всем вашим потенциалом утрачиваете способность спокойно уживаться с миром. Вы изначально обречены принимать события только так, а не иначе, то есть так, как вам диктует ваш характер. Может показаться парадоксальным, если я стану утверждать, что самая многогранная личность, самая креативная, самая деятельная и результативная — личность, ЛИШЕННАЯ ХАРАКТЕРА. В нашем обществе мы требуем от личности наличие характера, причем «хорошего» характера, ибо только в этом случае она предсказуема, ибо только в этом случае на нее можно навесить ярлык, отвести ей нужную полочку и так далее.
Мы сознаем, что манипулирование и контроль — отнюдь не единственные радости жизни. Быть самим собой, научиться занимать ту или иную позицию, сформировать некое ядро, поддерживать личность во всем ее многообразии, поощрять спонтанность ее действий — да, да, да.
Источник: рукописная заметка Брюса Ли под названием «Заметки по гештальт-терапии». Из несистематизированных заметок в архиве Брюса Ли.
3-В
Взаимоотношения организма и окружения
Границы эго. Границы эго не есть нечто фиксированное. Если они фиксированы, то это неизбежно приводит нас к характеру или к панцирю, подобно черепашьему. Границы эго представляют собой разграничение себя и других.
1. Границы эго обладают двумя феноменами — идентификацией и отчуждением.
2. Так, внутри границ эго располагаются привязанность, любовь, сотрудничество, за ними — подозрительность, отчужденность, незнание.
3. Полярность привлекательности и неприятия, иначе, аппетита и отвращения.
Полярность имеет место всегда, и внутри границ мы испытываем чувство хорошего знания, правильности; вне границ — чувство отчужденности и неправильности. Хорошо и плохо, правильно и неправильно — всегда дело границ и зависит от того, по какую сторону границы я нахожусь.
4. Стремление к переменам основано на феномене недовольства. Наши желания изменить себя или свое окружение всегда базируются на недовольстве, неудовлетворенности.
5. Ненависть есть функция выбрасывания кого-либо за границы чего-либо — отчуждения, отказа, неприятия.
Если наши чувства и мысли для нас неприемлемы, мы стремимся избавиться от них. Существует достаточно способов оставаться незатронутыми ими, но это всегда происходит за счет неприятия очень и очень многих ценных элементов самого себя. То, что мы живем за счет лишь ничтожной части заложенного в нас потенциала, происходит оттого, что мы не хотим или общество, или назовите это как угодно, не хочет, чтобы мы признали себя организмом, каковым уже являемся по факту появления на свет, по строению, составу, телосложению и так далее.
Мы не позволяем себе — или же нам не позволяют — быть стопроцентно самими собой. И границы нашего эго продолжают сужаться. Наша сила, наша энергия постоянно уменьшаются. Наша способность принимать мир снижается, становится жестче; мы принимаем мир только так, как предписывается нашим характером — как некую устоявшуюся модель.
Живой организм складывается из тысяч и тысяч процессов, требующих взаимосвязи всех элементов в пределах организма. А для выхода за эти пределы должно произойти нечто, а именно то, что мы называем контактом.
Мы прикасаемся к тому или иному предмету, вступаем в контакт с ним и расширяем границы до него. Если мы скованны, если пребываем в неподвижности, то подобного расширения границ не происходит.
