Короче, ДКД — не форма специальных тренировок с совокупностью представлений и особым подходом. Поэтому в основе своей это искусство не «массовое». В структурном плане оно рассматривает бой не под определенным углом, а под всеми возможными углами, поскольку не привязано к системе. И как следствие, его техники нельзя свести к системе. Хотя ДКД применяет все методы и средства, которые позволяют достигать цели (главное — эффективность), оно не привязывается ни к одному из них и потому свободно от всех методов и средств. Другими словами, хотя ДКД и владеет всеми точками зрения, они не владеют им: они заключены в нем, но не составляют его. Как уже говорилось ранее, любая структура, сколь бы эффективно она ни была разработана, становится клеткой, если практикующий ею одержим.
Называть ДКД стилем (кунг фу, карате, кикбоксингом и так далее) абсолютно неверно именно потому, что обучение здесь просто невозможно свести к системе. Если ДКД не стиль или не метод, кто-то может решить, что это нечто нейтральное, безликое. Однако это тоже не так — ДКД одновременно «это» и «не это». ДКД не опровергает стили и не опровергается ими. Чтобы полностью это понять, нужно преодолеть дихотомию «за» и «против» и увидеть единое органичное целое. В тотальности просто нет различий, в ней существует все. Хороший джиткундоист полагается на прямую интуицию.
«Бесформенность» и «неформальность».
Часто спрашивают, не выступает ли ДКД против формы. Действительно, в обучении ДКД нет формализованных последовательностей движений или «ката». Но мы уже знаем, что инстинктивное ощущение тела, которое при каждом движении и для каждого человека всегда становится самым эффективным и живым способом достижения цели — это есть грамотный упор, баланс в движении, экономичное и эффективное использование движения и энергии и так далее. Одно дело — живые, эффективные движения, которые освобождают. И совсем другое — стерильные, классические формализованные последовательности движений, связывающие и обусловливающие. Кроме того, существует тонкое различие между «бесформенностью» и «неформальностью». Первое — это невежество, второе — трансцендентность.
Если бы простая механическая рутинная исполнительность превращала каждого в мастера боевых искусств, все было бы хорошо; к сожалению, бой, как свобода, — нечто не представимое заранее. Заданные представления лишены гибкости и тотальности для того, чтобы приспособиться к постоянной изменчивости. Здесь многие спросят: «Ну и как же нам получить эту безграничную свободу?» Не могу ответить — тогда это уже будет подход. Я могу сказать, как НЕ надо, а вот как НАДО и что есть все это — не могу. «Это», мой друг, вам придется узнать самому. Настало время пробуждения для осознания простой истины, а она такова: вам не поможет никто, кроме самого себя. К тому же кто говорит, что свободу мы должны «получить»?
В традиционном боевом искусстве, как мы знаем, быть мудрым — означает постоянно накапливать фиксированные знания: так, ученик первой ступени знает столько-то приемов или техник, второй ступени — чуть больше. Или, допустим, практикующий боевое искусство направления «X» умеет наносить удары ногами, значит, он должен освоить технику рук направления «Y», или наоборот. Процесс ДКД — это не накопление фиксированных знаний о себе извне. Скорее ДКД — это процесс вскрытия причин своего невежества, и часто он включает в себя самоочищение. Накопление фиксированных знаний необязательно приводит к истине. Истина открывается нам, когда мы сами понимаем весь процесс работы над своим существом. Никакое количество фиксированных знаний и никакое «тайное учение» не могут сравниться с ясностью понимания. Образцы, доктрины и прочее затрагивают лишь периферию боевого искусства. Его ядро лежит в человеческом разуме, и, пока разум не затронут, все остается поверхностным и неопределенным.
Друзья мои, помните, что знание в боевом искусстве в конечном счете означает просто самопознание, и ДКД может стать понятным только в энергичном и постоянном процессе самопознания. Раньше я уже говорил, что свободу мы не должны «получить», потому что она всегда с нами; свобода — это не то, что мы обретем в итоге строгим и правоверным соблюдением определенных формул. Она не идеал и не желанная цель. Мы не «станем», мы просто «есть». Поэтому обучение боевому искусству — это о том, как «быть» умным, а не «умнеть», как освободить дух, а не сковать тело. Раз и навсегда должно прийти осознание того, что бесплодные шаблоны не могут дать живости и свежести, а заранее заданные представления лишь угнетают креативность и навязывают посредственность. А разум, забитый мистикой, обеспечивает не обещанную внутреннюю силу, а психологический запор. В ДКД, будь то внутренняя или внешняя подготовка, определенные методы часто используются на определенном этапе, но их цель всегда — освобождение духа, а не сковывание тела.
Впервые приехав в Соединенные Штаты, я преподавал собственную версию стиля вин-чунь, тогда у меня была моя «китайская» система. Однако с тех пор меня больше не интересуют системы или организации. Организованные институты, как правило, производят пленников шаблона систематизированной концепции, а инструкторы часто зациклены на рутине. Но хуже всего то, что навязывание безжизненной заранее заданной схемы блокирует естественный рост.
Учитель, действительно хороший учитель, должен не подавать готовую истину, а указывать путь к истине. Он использует минимальную форму, чтобы привести ученика к неформальности. Более того, он развивает способность усвоить образец, не становясь при этом пленником образца, и следовать принципам, не будучи скованным ими. В овладении боевым искусством важно гибкое и непредвзятое видение всего без исключения — «полностью мобилизованное осознание» — круг без центра или окружности, в котором надо быть, но которому нельзя принадлежать. Прежде всего учитель не должен зависеть от метода и систематически проводить определенные процедуры; он должен изучать каждого отдельного ученика и пробуждать его, чтобы тот начал исследовать себя как внутренне, так и внешне и в конечном итоге слился бы с собственным существом. Такое преподавание, которое на самом деле и не преподавание вовсе, требует чувствительного ума с большой гибкостью и приспособляемостью. И сегодня такое трудно отыскать.
Так же трудно отыскать искренних и серьезных учеников. Многие из них — энтузиасты на пять минут; у некоторых мотивы эгоистические, но большинство, к сожалению, второразрядные мастера, преимущественно конформисты. Рядовой ученик, занимающийся боевыми искусствами, редко учится выражать себя; вместо этого он добросовестно следует за инструктором, авторитетной фигурой, и задаваемыми образцами. Думаю, человек находит более безопасным массовое; к сожалению, в результате получается зависимый ум, а не независимая пытливость. Эти привязанные к традиции учителя закрепляют скованность своим повседневным обучением и не пытаются понять реальность такой, какова она есть, потому что она уличает их. Со временем их ученики освоят некоторые шаблоны и даже станут искусными в рамках определенной модели. Однако они не поймут себя. Другими словами, они получат контроль над навыками двигательной рутины, которые у них есть, но не над самими собой.
