Часто разные «профессора», «мастера» и многочисленные обретающиеся вокруг нас философы и кабинетные исследователи говорят нам, что боевое искусство — это сама жизнь. Мне интересно, сколь многие из них действительно это понимают. Разумеется, жизнь не означает застой, парциализированное нечто или ограниченные рамки. Жизнь — это постоянное движение, движение ритмичное и неритмичное. И жизнь — это постоянный процесс изменения. Вместо того чтобы плыть вместе с этим изменением, многие из лидеров боевых искусств/ «мастеров», живших в прошлом и теперь, в настоящем, создали иллюзию фиксированных форм, укрепив вечно текущую цельность, рассекая ее, организуя излюбленные шаблоны, планируя естественность, превращая единство в двойственность, противопоставляя мягкость твердости и так далее. Неудивительно, что наш естественный рост блокируется тщеславным повторением чьей-то чужой, навязанной модели. Боевое искусство — не просто физическое действие для заполнения времени и пространства с помощью своего рода точного натренированного движения. На это способны и машины.
Боевые искусства также и не груда интеллектуальных дискурсов или цирковых номеров. Мастер боевых искусств должен быть полностью осведомленным и способным выражать себя творчески. Его физическое движение — душа, ставшая видимой. В действительности боевое искусство — прямое выражение человеческой души.
Механическая эффективность или умение совершать манипуляции никогда не сравнятся по значимости с соприкосновением с нашим внутренним осознанием. Помните, что мастер боевых искусств — не просто физическое проявление некоторой подкованности, которой он, возможно, был в принципе одарен. Созрев, он поймет, что его удар рукой или ногой на самом деле не инструмент для победы над противником, а инструмент для прорыва через собственное сознание, «эго» и все ментальные блоки. Действительно, все инструменты в конечном счете означают проникновение в глубину своего существа, чтобы достичь [и/или] восстановить равновесие внутреннего центра тяжести. Из этого внутреннего раскрепощения жизни вытекает внешнее выражение инструментов.
За каждым физическим движением стоит целостность всего существа, всеохватное осознание.
Наконец, человек, занимающийся джиткундо и говорящий, что джиткундо есть только джиткундо, — посторонний. Он все еще полагается на самоизолирующееся сопротивление. В этом случае он привязан к реакционному образцу и, естественно, все еще скован другой измененной моделью и может двигаться только в ее пределах. Он не усвоил тот простой факт, что истина существует вне форм и моделей, а осознание никогда не бывает исключающим.
Опять же, позвольте мне напомнить вам, что ДКД — всего лишь название, лодка, необходимая для переправы на другой берег, после чего ее нужно бросить, а не тащить на спине. Эти несколько параграфов — не более чем «палец, указывающий на Луну». Пожалуйста, не принимайте палец за Луну и не вперяйте взгляд в палец, упуская тем самым из виду прекрасное небо. В конце концов, польза пальца в том, что он указывает на свет, освещающий его самого и все остальное.
Источник: эссе Брюса Ли под названием «К освобождению личности (джиткундо)», приблизительно 1971 год. Архив Брюса Ли.
5-G
Частичная подготовка (джиткундо-VI)
Невозможно увидеть бой «как он есть», скажем, глазами боксера, борца или любого, кто обучен конкретному методу единоборств, потому что он увидит бой в соответствии с пределами собственной конкретной подготовки. Каждая попытка описать бой на самом деле «его» версия, его личная ментальная копия или частичное представление о тотальном бое, зависящее от его симпатий или антипатий.
Невозможно увидеть бой «как он есть», скажем, глазами боксера, борца или любого, кто обучен конкретному методу единоборств, потому что он увидит бой в соответствии с пределами собственной конкретной подготовки.
Бой определенно нельзя назвать чем-то, что продиктовано вашей подготовкой как корейского, японского или китайского мастера боевых искусств и так далее. Бой не основан на ваших симпатиях и антипатиях. Возьмем, к примеру, боксера: он, вероятно, будет критиковать момент, когда два бойца слишком сближаются для нанесения «хрустящего» удара. С другой стороны, борец посетует, что один из соперников должен «стеснить» и задушить «хрусткость» другого таким образом, чтобы, достаточно сблизившись, можно было применить тактику захвата. Так, в течение секунды между двумя вышеупомянутыми утверждениями — если посмотреть с точки зрения тотальности — боксер, при отсутствии дистанции для «хрустящего» удара, мог бы переключиться на тактику удушающего захвата. А борец, преодолевая пробел в своей подготовке, мог бы, находясь на дистанции, нанести удар рукой или ногой.
Истинное наблюдение начинается, когда человек избавляется от заданных установок; свобода самовыражения возникает, когда человек выходит за рамки системы.
Точно так же человек не может выразить себя целиком — ключевое слово целиком, — когда ему навязана частичность заданной структуры или стиль. Бой «как он есть» тотален (включает все, «что есть» и «чего нет»), без учета излюбленных линий или углов, безграничный, всегда свежий и живой, он невычисляем и постоянно меняется. Разве можно иметь гибкое осознание, когда перед тобой на экране шаблон того, «что должно быть», а не то, «что есть»? Заранее заданные установки недостаточно гибки для изменений и адаптации. Поскольку человек не хочет оставаться неуверенным или незащищенным, он «организует» модель выбора боя, модель искусственных отношений с противником, запланированную спонтанность и так далее. Из имитационной тренировки на таких организованных моделях «плавания по земле» пределы свободы выражения для практикующего становятся все более узкими и узкими. Неправильные средства приведут к неправильному результату, он не заставит себя ждать — произойдет парализация в рамках таких шаблонов, а ограниченные модели будут приняты как неограниченная реальность. Фактически многие мастера боевых искусств в качестве ответа просто исполняют свою методическую практику, а не реагируют на то, «что есть». Они больше не «прислушиваются» к обстоятельствам; они «читают СВОИ обстоятельства по памяти».
Точно так же человек не может выразить себя целиком — ключевое слово целиком, — когда ему навязана частичность заданной структуры или стиль. Бой «как он есть» тотален (включает все, «что есть» и «чего нет»), без учета излюбленных линий или углов, безграничный, всегда свежий и живой.
Является ли ДКД новым стилем?
Да будет известно раз и навсегда: что-то сочиняя, что-то модифицируя или как-то иначе, я не изобрел новый стиль, то есть стиль, заданный в рамках определенной формы и подчиненный определенным законам, отличный от «этого» стиля или «того» метода. Напротив, я надеюсь освободить своих последователей от стилей, моделей или форм. ДКД — это просто название, по аналогии с зеркалом, в котором мы видим себя.
Уже говорил, что в реальной жизни лечение некой заданной моделью — само по себе болезнь, поскольку «заманивает реальность в ловушку» выбранной модели. Так же как невозможно взять лист бумаги, завернуть в нее воду и придать ей нужную форму, бой нельзя уложить в какую-то одну схему. Свободу невозможно предугадать, и там, где есть свобода, нет ни хорошей, ни плохой реакции на нее. В Абсолюте нет никаких различий.
