Мастер боевых искусств должен проявить себя с максимальной свободой. Он должен быть осведомленным. Его физическое движение — это его душа, ставшая видимой. В действительности боевое искусство — это выражение человеческой души.
В большинстве случаев практики боевого искусства — третьеразрядные мастера, конформисты. Они редко учатся тому, что для самовыражения следует полагаться на себя. Скорее они добросовестно следуют навязанной схеме. Со временем они наверняка овладеют некоторыми омертвелыми рутинными приемами и будут умелыми в соответствии с этим шаблоном, но так и не поймут себя самое. Другими словами, получат контроль над обретенными навыками манипулирования, но не над своим «я». А к свободе приводит только самопознание. Живой человек не может быть шаблонным воспроизведением того или иного стиля. Он — индивидуальность, и человек всегда важнее любой системы.
ДКД предназначается не для всех. Я учил многих, но лишь единицы стали моими настоящими учениками. Многие из учеников не проявляют способности к пониманию и не применяют ее правильно, физически или интеллектуально. Боевое искусство нельзя раздавать всем без разбора; ученик должен его заслужить.
Я редко доверяю обладателям черного пояса, которые постучали в мою дверь для того, чтобы учиться у меня.
Мудрость для меня — нечто священное, и я очень уважаю ее. Если будущее не докажет мне ценность ученика и он не оправдает моего доверия, я не буду его учить. И неважно, каков его статус.
В боевом искусстве многие инструкторы извлекают свои методы и принципы из интеллектуальных теорий, а не из собственного опыта.
Такие инструкторы умеют говорить о бое, и есть много мастеров-болтунов, но они не способны по-настоящему учить. Они могут создать определенный закон или способ, но своих учеников они будут просто тренировать и контролировать, а не освобождать их для того, чтобы они стали отличными художниками. По правде говоря, они заперты в рамках системы, что, безусловно, умаляет их собственный потенциал как живых людей. Чем ограниченнее метод, тем меньше вероятность индивидуальной свободы выражения.
Отличный инструктор — отличный атлет. Несомненно, что, приближаясь к зрелому возрасту, он окажется в невыгодной физической форме по сравнению с крепким молодым человеком. Однако у него нет причин не быть превосходным мастером среди своих ровесников, физически и интеллектуально. Непригодный по состоянию здоровья и инертный инструктор способен помочь посредственным ученикам, но он никогда не сможет по-настоящему чувствовать или понимать.
Наконец, человек, занимающийся ДКД и говорящий, что ДКД есть исключительно ДКД, — чужак. Он все еще полагается на свое самоизолирующееся сопротивление. В этом случае он привязан к реакционному образцу, и, естественно, все еще скован другой измененной моделью и может двигаться только в рамках ее границ. Он не усвоил тот простой факт, что истина существует вне любых форм и моделей, а осознание никогда не бывает исключающим.
Помните также, что ДКД — всего лишь название, лодка, необходимая для переправы на другой берег, после чего ее нужно бросить, а не тащить на спине. Эти несколько параграфов не более чем «палец, указывающий на Луну». Пожалуйста, не принимайте палец за Луну или не вперяйте в него взгляд, упуская тем самым из виду прекрасное небо. В конце концов, польза пальца в том, что он указывает на свет, освещающий его самого и все остальное.
Источник: эссе Брюса Ли под названием «Частичная тренировка», приблизительно 1971 год. Архив Брюса Ли.
5-Н
ДКД (джиткундо-VII)
Когда бы другие ни писали о джиткундо, они пишут об этом в соответствии со своими знаниями.
Нельзя видеть бой «как он есть», скажем, с точки зрения боксера, борца или любого, кто обучен конкретному методу, потому что человек увидит бой в соответствии с пределами конкретной подготовки.
Бой определенно не продиктован вашей подготовкой как корейского, японского или китайского мастера боевых искусств. Возьмем, к примеру, боксера: он, вероятно, будет критиковать момент, когда два бойца слишком сближаются для нанесения «хрустящего» удара.
С другой стороны, борец посетует, что один из соперников должен «стеснить» и задушить «хрусткость» другого таким образом, чтобы, достаточно сблизившись, можно было применить тактику захвата. В течение секунды между вышеупомянутыми двумя утверждениями — если смотреть с точки зрения тотальности — боксер, при отсутствии дистанции для «хрустящего» удара, мог бы переключиться на тактику удушающего захвата. А борец, преодолевая пробел в своей подготовке, мог бы, находясь на дистанции, нанести удар рукой или ногой. Истинное наблюдение начинается, когда человек избавляется от заданных установок; свобода самовыражения возникает, когда человек выходит за рамки системы. Никто не может «выразить себя» целиком — ключевое слово целиком, — когда ему навязана частичность заданной структуры или стиля. Как можно действительно осознавать, если перед тобой экран заданного шаблона, противящийся тому, «что есть»? Тому, что действительно тотально (в том числе то, что есть, и то, чего нет), тому, что не имеет границ. От тренировок с помощью организованной модели «плавания на земле» граница свободы самовыражения практикующего становится все уˆже и уˆже. Он парализован в рамках шаблона и принимает модель за реальность. Он больше не «прислушивается» к обстоятельствам, он «повторяет их наизусть».
Он просто выполняет свою методичную рутину, как ответ, вместо того, чтобы отвечать на то, что есть. Это бесчувственные запрограммированные роботы, слушающие собственные крики и вопли. Это те самые классические блоки; те самые заорганизованные формы. Короче говоря, все они — результат тысячелетней обусловленности.
Не устану повторять: сочиняя, модифицируя или как-то иначе, я не изобрел новый стиль, то есть стиль, заданный в рамках определенной формы и законов, отличный от «этого» стиля или от «того» метода.
Напротив, я надеюсь освободить своих последователей от стилей, моделей или форм. Как я уже упоминал, стиль «заманивает реальность в ловушку» выбранной модели.
Свободу невозможно предугадать, и там, где есть свобода, нет ни хорошей, ни плохой реакции. Моя единственная тревога касается тех, кто натренирован и закостенел в частичной структуре, дающей лишь рутинную эффективность, а не свободу самовыражения.
ДКД смотрит на бой не под определенным углом, но со всех возможных углов. Оно использует все способы и средства, чтобы служить своей цели, и это очень важно, но «ДКД не связано ни одним из них». Другими словами, джиткундо хотя и обладает всеми углами зрения, но не состоит из них.
Любая структура, как бы разумно она ни была создана, превращается в клетку, если ученик одержим этой структурой. И ценность ДКД заключается в свободе использовать разные техники или вовсе отказаться от них. Поэтому воспринимать ДКД как определенную систему (кунг фу, карате и так далее) — значит упустить ее суть.
