Кто направит свое внимание на дыхание и попробует насчитать десять вдохов, заметит, как быстро он свернет с пути. Постоянно на ум приходят другие мысли, наш разум безостановочно порождает их. В медитации мы можем научиться смотреть на эти мысли со стороны и избавляться от них. Речь тут не о том, чтобы избавиться от собственного образа мыслей. Но мы какое-то время просматриваем насквозь структуры своих собственных мыслей и чувств, и это дает свободу. Мы знаем, с чем имеем дело — со своим разумом! Кто постоянно практикует подобное, тот становится тише, свободнее и может дольше концентрироваться. Наш разум порождает некий мысленный шаблон, в ловушке которого мы в итоге оказываемся.
Так как мысли и идеи что-то говорят о нашем мышлении и гораздо меньше о «реальности», целесообразно изучить шаблоны своих реакций. Андреас Кнуф советует рассортировывать приходящие мысли по трем ящикам: прошлое, будущее и бессмысленное. Быстро станет заметно, что удручающих мыслей почти и не остается. Поток мыслей нельзя остановить, мозг всё равно будет продолжать думать — но становится легче отпустить это. Мы больше не зависим непосредственно от своих чувств и импульсов, если мы постоянно практикуемся. Не ждите от йоги и медитации быстрого очевидного результата: и то и другое — пути духовные, поэтому их влияние хотя и постепенное, но устойчивое. Для многих людей ежедневная медитация (утром или вечером) — единственное время, от которого не ожидают конкретной практической пользы и сиюминутного результата.
«Мы сами создаем свой стресс. Мы бежим на спор, растягиваемся, чтобы выяснить, кто самый гибкий. Нам следует распрощаться с этим состязанием, взять паузу». Медитация призвана «прекратить огонь в жизни», — пишет дзен-мастер Кодо Саваки. Но техники медитации не творческие техники: они единственный путь, чтобы наконец осознать клетку в собственной голове и начать постепенно расшатывать прутья. Кто умеет концентрироваться, знает свои собственные стереотипы поведения, но не передает их другим, кто действует осознанно — тот свободнее других. Он развивает больший потенциал для творческой работы, не испытывая нужды действовать агрессивно или упрямо. Для побега из клетки нужен не лом, а ежедневная практика.
Достоинство как восточных боевых искусств, так и способов медитации в том, что они с исключительной практичностью направлены на повседневность. Не нужно во что-то верить и не нужно много про это знать. Нужно просто делать! Попробуйте и не задавайтесь вопросом, медитировать или нет. Заняться дзадзеном означает покончить с отговорками, что вы недостаточно готовы. Именно так: просто однажды прекратить говорить впустую вслух и про себя. «Практика — это нечто простое. Но это не значит, что ваша жизнь не перевернется полностью с ног на голову… Сидеть, находясь на одном месте, означает упростить пространство. Жизнь — непрерывное движение: постоянно что-то где-то происходит… Медитация вращается не вокруг состояния медитирующего, а вокруг него самого. Речь здесь не о какой-либо активности или о том, чтобы что-то удержать, чего-то добиться. Речь только о нас самих», — считает Шарлотта Йоко Бек.
Начните и попробуйте выдержать шесть недель, не размышляя о том, хорошо это или нет. И только потом выносите свой приговор и решайте, хотите ли вы продолжать. Это единственная возможность выяснить, подходит ли вам данный путь и каково его влияние на творчество.
Джон Дайдо Лури
[57] — авторитетный фотограф и дзен-мастер. Он пишет в книге Das Zen der Kreativität («Дзен творчества»): «Момент тишины — сердце творческого процесса. В дзене посредством дзадзена (сидячей медитации) вы найдете доступ к нему. Момент тишины как глаз смерча. Тишина — покой посреди хаоса. Многие ожидают найти здесь пустоту, из которой исключен мир, но это не так. Соблюдать тишину — значит очистить себя от нескончаемого потока мыслей и вступить в то осознание, которое открыто и восприимчиво. Тишина совершенно естественна и несложна. Она никоим образом не эзотерична — но всё же переполнена смыслом».
Глава 4. Отчаяние
1. Недовольство собой и миром
Представьте себе летний день. Вы сидите на пляже в сказочно красивой бухте и смотрите на океан, кожу овевает ветерок. Мир повернулся своей солнечной стороной. И всё же вы недовольны и разочарованы. Голова загружена заботами о профессиональном будущем, конфликтах с коллегами или заказчиками. Беспокоят какие-то мелочи в отеле: кофе мог быть и получше, а к завтраку не подали сосисок. И теперь даже вдвойне обидно: почему эти мысли беспокоят именно сейчас? Ведь всё могло бы быть так прекрасно, потому что всё действительно прекрасно. Но голова не знает покоя, и вот вы разочарованно уходите к себе в номер.
В напряженных ситуациях мы вступаем в борьбу и мобилизуем свои энергетические ресурсы. Нас охватывает недовольство, если приходится покинуть «поле битвы». Отправиться на отдых, к сожалению, не означает автоматически переключиться на наслаждение заслуженной свободой. Среди прочих чувств может возникнуть отчаяние. И чем прекраснее мир вокруг, тем усерднее разум ищет повод придраться. Наш мозг, кажется, не создан для того, чтобы мы расслабленно лежали в гамаке; он не знает естественного состояния покоя. Чтобы не заскучать просто потому, что всё хорошо, он изобретет проблемы. Даже пока мы спим, он неустанно бодрствует.
Мозг творческого человека склонен к отчаянию, потому что он беспрерывно решает проблемы особой сложности. В то время как большинство профессиональных групп заняты решением конкретных, четко сформулированных задач, люди творческие часто сталкиваются с ситуациями, когда задача неясна. Они ищут и находят проблемы, для которых затем вырабатывают визуальные, лингвистические или материальные решения. Они недовольны реальностью — но творчество никогда не было легкой деятельностью.
Даже поиск проблемы может утомить, а уж реализация придуманного решения сравнима с бегом с препятствиями. Этап реализации, на котором многие терпят крах и разочарование, отнимает много энергии. Отличие талантливого творца не в том, что он с легкостью рождает гениальную идею, а в том, что он обладает умением начать новое и довести дело до конца. Он в состоянии избегать отчаяния, но не чувства поражения. Участь тех, кто страдает от себя и от мира, возможно, даже хуже, чем реальность кладовщиков или налоговых инспекторов. Но это внутреннее страдание можно вынести, пока оно не становится настолько сильным, что парализует. Его спектр варьируется от легкого недовольства до тяжелых депрессивных заболеваний. Тот, кто видел фильмы Ингмара Бергмана, Андрея Тарковского или Ларса фон Триера, понимает, какие мысли и чувства терзали или терзают этих людей.
Творчество «не в последнюю очередь состоит из того, чтобы увидеть и пережить вещи немного иначе, чем обычно», — пишет научный журналист Бас Каст
[58]. Чувства и интуиция играют здесь решающую роль — поэтому среди творческих людей так часты нервные срывы. История творчества неразрывно связана с депрессией, наркотиками и суицидом. В крайнем случае это «биполярное состояние на границе мании и депрессии, которое подстегивает творчество». В фазе маниакального увлечения отмечается сильнейший всплеск творчества, за которым, однако, следует сильное истощение. Эта смена состояний характеризует обычный и положительно воспринимаемый процесс: за напряжением и продуктивностью следуют расслабление и отдых. Но при экстремальной форме творческой работы процесс всё же может выйти из-под контроля.
