No Hay Hombres Pobres Permitido
[50].
Охранник справа открыл тяжелую дверь, явив сияющий и дымный интерьер, выполненный в темно-зеленых тонах.
– Amigos. – Натаниэль вручил охранникам две монеты с орлами достоинством в десять песо каждая, и глаза обоих вспыхнули – очевидно, такая щедрость не была здесь в обычае.
– Gracias, Señor, – сказал тот, что стоял слева. Второй благодарно кивнул.
(Натаниэль счел за лучшее заручиться расположением вооруженных охранников – на тот случай, если предпринятая им разведывательная миссия пойдет не так.)
Мрачные предчувствия отзывались острой болью и давящей тяжестью. Человек из Мичигана остановился на пороге и оглянулся на свою буланую, мерцающее небо и тени, скрывавшие сообщника, Глубокие Озера, точное местоположение которого оставалось неизвестным.
Справившись с неожиданной слабостью и наполнив грудь прохладным ночным воздухом, Натаниэль вошел в просторную гостиную, оклеенную темно-зелеными обоями, обставленную диванчиками и заполненную людьми, словно позабывшими о том, что до рассвета осталось меньше четырех часов.
Клокотала толпа мексиканцев в сверкающих голубых костюмах. Густой и едкий дым сигар и сигарилл щипал глаза. Молодые женщины в тугих кружевных корсетах предлагали улыбки и выпивку каждому мужчине, чье внимание не поглощали соблазнительно выпяченные груди. В нише, освещенной двумя фонарями, ненавязчиво поигрывала троица музыкантов: молоденький мариачи
[51], женщина с кастаньетами и пожилой трубач.
Делая первый круг по гостиной, Натаниэль вызвал в памяти данное Охосом описание Мануэля Менендеса. «Пятьдесят, грузный, около пяти с половиной футов
[52], усы, на лице возрастные пятна, заметна седина». Гринго убедился, что этому описанию соответствует едва ли не половина присутствующих мужчин, и если он не попросит кого-то из прислуги или случайного встречного указать нужного человека, то попросту не сможет отличить Менендеса от двух десятков его двойников. Натаниэль решил переключиться на поиск Хуана Бонито, «метиса ростом около пяти футов и четырех дюймов
[53] со сплющенным носом и рваным правым ухом», хотя Охос и предупредил, что господин этот «странный и гораздо менее доступный, чем Менендес».
После трех кругов обнаружить примечательного метиса не удалось. На первом этаже Бонито определенно не было. Натаниэль стал искать лестницу, которая вела на верхние этажи, и увидел в темном проходе золотистую диагональную линию балюстрады.
Изящная гибкая рука скользнула под локоть гринго, и у него перехватило дыхание.
– Привет, красавчик американец.
Справа от себя Натаниэль увидел молоденькую мексиканку с широко расставленными невинными глазами и похотливой улыбочкой. Девушка выглядела лет на восемнадцать (или моложе), хотя ей могло быть и за двадцать (мексиканцы, как негры и восточные люди, стареют медленнее других народов).
– Buenas noches, – с легким беспокойством ответил Натаниэл, уже давно не чувствовавший тепла красивой женщины, которая не была бы его невестой.
– Приехал в город сегодня? Из Техаса?
– Дважды в точку.
– А горячую ванну не хочешь? – Раскрашенные губы сложились в улыбку. – Я тебя хорошо отмою.
Натаниэль выдавил вежливый ответ.
– Мне… Я пришел сюда не за женским… вниманием.
Женщина резко вырвала руку.
– Я говорю только о ванне. – Она отступила на шаг и добавила: – От тебя воняет, как от лошади.
– Извините, мне показалось…
Возмущенная мексиканка удалилась.
Натаниэль дважды бывал в Нью-Йорке и теперь первым делом проверил карманы – не ушла ли мыльщица с его деньгами или новыми американскими карманными часами, но и то, и другое осталось на месте. Он направился к лестнице в задней части зала и, поднимаясь, представил, как отмокает в горячей ванне, приготовленной либо девушкой-мексиканкой, либо Кэтлин, либо им самим… Мысли эти пришлись некстати, напомнив об усталости и отозвавшись болями.
Подъем утомил. Золотой прямоугольник над головой рос, и оттуда доносились крики победителей и проигравших, участников неизменного ритуала приглашения господина случая проверить содержимое кошельков.
Миновав проход, гринго оказался в роскошной комнате, оклеенной позолоченными обоями и обставленной белыми диванами и стульями, где устроились с десяток игроков. Официантки носили переливчатые корсажи, не скрывавшие соблазнительные выпуклости смуглых грудей (которые, несомненно, помогали игрокам принимать мудрые решения каждый раз, когда они делали ставки против казино), а в дальнем углу мулатка в шелковом платье извлекала изящную мелодию из большой золотистой арфы. На стенах висели четыре картины в импрессионистской манере, изображавшие статных лошадей на угрюмых горных пиках. (По всей видимости, залу отводилась роль хранителя европейского духа, но бросалось в глаза, что создатель интерьера не отъезжал от родной асиенды дальше чем на три мили. Недоставало разве что клавесина, присутствие которого наверняка рассмешило бы гринго.)
Все внимание играющих занимали карты, кости, выпивка, женская плоть и глаза мастеров блефа, в силу чего возведением столбов дыма они были озабочены меньше, чем пестрое сборище внизу. Резь в глазах Стромлера понемногу прошла.
Присмотревшись к сидящим за белым столом, окаймленным бортиками, Натаниэль обнаружил невысокого мужчину в коричневом костюме. Рассматривая его со спины, он обратил внимание на то, что уши у коротышки разные, и верхняя половина одного как будто оторвана выстрелом с близкого расстояния. Сердце в груди гринго тревожно заколотилось.
Обойдя стол и продолжая скрытое наблюдение, Натаниэль взял на заметку сплющенный нос незнакомца и выразительный лоб, предполагавшие смешение мексиканской и туземной крови.
Хуан Бонито.
В дополнение к тесному коричневому костюму отвратительный коротышка носил красный котелок, бабочку того же цвета и белые перчатки, и таким образом напоминал существо, что могло бы сопровождать шарманщика, вечно всплескивая руками с непременным бананом в них.
Между тем Бонито яростно встряхнул украшенный блестящими бусинами золоченый стакан. Трое других игроков – все они до некоторой степени соответствовали описанию Мануэля Менендеса – сделали то же самое. Костяшки застучали как град по крыше. Все четверо перевернули стаканы и с грохотом вколотили их в стол. Кости улеглись. Участники квартета заглянули под приподнятые края.
Играли они в ту разновидность «Костей лжеца», где на каждом круге определяется один проигравший, или в другой вариант, где победитель забирает деньги всех проигравших, Натаниэль не знал. В любом случае, сумма разыгрывалась весьма значительная – каждый положил в банк по пятьдесят песо.
