Мужчина с сигариллой решил-таки зажечь отсыревшие табачные листья, весь вечер терзавшие его ноздри (жена позволяла покурить лишь раз в день из-за больных легких), и потому вышел, оставив за столом Натаниэля и Бонито.
Три часа игры – и вот подходящий случай. Гринго промочил горло глотком скотча и повернулся к противнику.
Бонито, отбросивший английский после третьей текилы (в репертуаре осталась одна только фраза – «бесчестный обманщик и лгун»), объявил слегка заплетающимся языком, что должен вернуться домой.
Страх пронзил гринго. Сохраняя спокойствие, он предложил метису пропустить еще по стаканчику.
Коротышка задумался.
– Uno mas, mi amigo
[63], – настаивал наивный американец, впервые назвав метиса «другом».
Коротышка никак не мог решиться.
– Si, amigo, – uno mas.
– Bueno.
Бонито достал из-под стула чемоданчик крокодиловой кожи и сказал, что почистит деньги.
Хотя Натаниэлю эти слова показались странными, он кивнул с безразличным видом и сделал последний заказ, обратившись к официантке, чей запас кудряшек, улыбок и энергии казался неисчерпаемым.
Бонито открыл несколько стальных защелок и откинул крышку тяжелого чемоданчика. К крышке были прикреплены пятизарядный револьвер и нож с зазубренным лезвием. (С таким арсеналом опасаться за второе, целое, ухо коротышке не приходилось.)
Метис разложил на столе выигранные банкноты, взял пузырек с душистой эссенцией и обозначением «Agua»
[64] на этикетке, побрызгал ею на сморщенные бумажки и собрал их в четыре аккуратные стопки, накрыв влажным полотенцем. Потом, взглянув на гринго, объяснил, что любит чистые деньги.
– Да, они самые лучшие, – согласился Натаниэль.
Бонито достал четыре свечи, поставил их в пустой стакан, чиркнул спичкой и поджег все фитильки. Подождав, пока фосфорная головка догорит, оставив зигзаг дыма, он отложил огарок и вынул из кожаного чемоданчика нечто напоминавшее маленький утюжок.
– Muy inteligente
[65], – восхищенно заметил Натаниэль.
С видом человека, занятого важным делом, метис поднес утюг к пламени четырех свечей. Запах нагревающегося металла заглушил вонь сигарного пепла и пролитой выпивки.
Как бы мимоходом гринго заметил, что увиденное в Нуэва-Вида пришлось ему по вкусу. Осторожно поворачивая утюг, Бонито порекомендовал тамале
[66] со свининой в «Casa Jorge» и барбекю на западной стороне города, где заведения намного превосходят конкурентов с восточной.
Поблагодарив метиса за совет, Натаниэль наклонился и вполголоса признался, что, пребывая вдалеке от супруги, желал бы кое-чего еще.
– Bebidas por Señor Bonito y el Americano
[67], – сказала официантка, ставя на стол стакан с текилой и бокал со скотчем.
Натаниэль извлек монетку из похудевшей мошны и заплатил за спиртное.
– Gracias. – Женщина тронула кудряшки проказливым пальчиком и удалилась.
Бонито прижал утюг к влажной тряпице на банкнотах. Под металлом зашипело. Рассеяв пар, метис осведомился, имеет ли визави в виду порезвиться с женщиной.
Натаниэль подтвердил: да, именно этого он и желает. Коротышка заметил, что в городке есть два борделя и три осмотрительные дамы, принимающие клиентов у себя дома.
Выдержав многозначительную паузу, джентльмен высказал пожелание познакомиться с женщиной необычного для данной местности типа.
– То есть вам… и тут нужен скотч вместо текилы? – уточнил на ломаном английском Хуан Бонито.
– Да. Предпочитаю скотч, – ответствовал гринго.
Коротышка посерьезнел.
– Есть одно место с двумя такими дамами.
Натаниэль почувствовал, как зашлось сердце.
– Они… – Бонито запнулся, подыскивая нужные слова. – Одна под зельем, больна, а другая… пьянчуга, и у нее нет правой ступни… оттяпали.
Тошнотворный ком подступил к горлу. Натаниэль опустил голову и прокашлялся.
– Эти gringas, – добавил метис, – они… они несчастные женщины.
– Я бы хорошо заплатил за проведенное время и был бы добр с ними. – Изображать плотский интерес к описанным пленницам было нелегко. – Y muy, muy generoso
[68].
Бонито кивнул.
– Bueno. – Он собрал банкноты и все остальное, уложил в чемоданчик, достал баночку, наполовину заполненную янтарного цвета жидкостью, и отвернул крышку. – Bueno. – В ответ на какие-то мысли на лице коротышки проступило скорбное выражение.
– Где же располагается заведение, в котором они работают? – поинтересовался Натаниэль.
Метис опустил грязную монету в янтарный раствор, и она звякнула, упав на донышко чистой и блестящей.
– Приходите сюда завтра вечером, в девять, и поищите алый дилижанс. За пятьдесят песо он доставит вас, куда следует… в заведение Гриса.
Еще одна грязная монета упала в раствор и перевернулась в нем.
– Gracias, amigo. – Слово «друг» уже не пришлось, похоже, по душе низкорослому джентльмену. – Это заведение Гриса, где оно?
– За горами.
– У него есть название? – спросил Натаниэль, отгоняя мрачное предчувствие.
Хуан Бонито хмуро ухмыльнулся.
– «Catacumbas».
Испанское слово, означающее «катакомбы», прозвучало так, что у Натаниэля похолодело в груди.
Часть II. «Catacumbas»
Глава 1. Портрет Гриса
Лучи рассветного солнца проскользнули мимо серых облаков, будто вылепленных из глины грубыми руками, ворвались в панорамное окно горделивого особняка, сложенного из камней трех ацтекских храмов, и раскроили на светлую и темную половины портрет сидящего мужчины. Солнечный круг уменьшился до размеров сияющей булавочной головки в единственном глазу. Одноглазого звали Грис.
– Eres muy guapo
[69], – похвалил Карло, стоявший за своим мольбертом напротив испанца.
