Брент врезал кулаком в живот брату. Стиви согнулся, наткнулся на сундук и свалил его на землю. Из сундука донесся стон.
Краснорожий юнец ухватился за пурпурный стебель, дернулся в конвульсиях и изрыгнул завтрак. Траву забрызгало бледной кашицей.
– Чтоб тебе провалиться, – прохрипел Стиви. – Гори в аду… – Он сплюнул.
– Ты как? – Брент все еще не мог поверить, что поддался на провокацию младшего и позволил себе такое.
– Бьешь исподтишка, – жалобно простонал Стиви. – Нечестно.
– Я стоял перед тобой, и ты все видел.
– Ну да…
Брент опустился на колено перед распростертым на земле юнцом.
– Нехорошо вышло. Ты такого не заслужил.
– Не заслужил, – подтвердил Стиви.
– Прости.
Пострадавший не принял извинения, но и не отверг его, что было в данный момент наиболее разумной реакцией в глазах ковбоя.
– Вставай. – Он помог брату подняться, смахнул пыль со спины, вытер с лица блевотину. – Давай займемся этим.
Братья подняли сундук. Задержав дыхание, ковбой зацепил веревочную петлю и дернул. Резиновая пробка выскочила, и из отверстия на землю хлынула моча, смешанная с более темными субстанциями.
– Кровь видишь? – заслонив локтем нос и рот, спросил Брент.
Стиви поспешно покачал головой.
Донесшийся из сундука горестный стон был заглушен вколачиванием резиновой затычки.
* * *
Невидимое солнце поднялось уже высоко. Черные, серые и серебристые облака напоминали фактурой шершавую вулканическую породу.
Штукарь сварганил рагу из репы, моркови и картошки, коими запаслись еще в Техасе, с добавкой мяса подстреленной недавно дичи. Незадолго до ужина в лагерь вернулся Длинный; его черный наряд выглядел серым из-за пыли. Подойдя к главе семейства, он сказал:
– Его настоящее имя Умберто Кальес.
Брент понял, что речь идет об Охосе.
Джон Лоуренс опустился на камень, достал из кармана комбинезона ручку со стальным пером, отвинтил колпачок и написал на левой штанине: Умберт Каллис.
Длинный подошел к котлу с рагу, за которым присматривал негр.
– Охос был с нами честен, – сказал Брент, обращаясь к стрелку.
– Если в Техасе объявится шайка жаждущих мести мексиканцев, нам нужно знать, кого искать. – Длинный поднес ко рту ложку с рагу и подул, разгоняя пар.
– О’кей. – Ответ успокоил ковбоя – стрелок не планировал расправу с человеком, который казался честным.
Длинный проглотил рагу.
– Джей-Эл, тебе надо подкрепиться.
Старик посмотрел на старого партнера и, поднявшись с камня, подошел к котлу.
Штукарь взял самую большую из имевшихся в его распоряжении деревянных мисок, наполнил ее рагу и вынул из кармана рубахи алюминиевую ложку.
– Горячо.
Не обращая внимания на ложку, старик поднес миску ко рту и выпил содержимое, почти не пережевывая. Ручейки бульона стекли по растрепанной бороде.
– На самом деле он наслаждается вкусом, – заметил Штукарь.
Старик поставил пустую миску на землю.
– Дай ему еще, – сказал Длинный.
Негр наполнил миску еще раз.
Действо повторилось.
– Благодарствую, – сказал Плагфорд-старший.
– Рад видеть, что ты ешь, – отозвался Штукарь. – И спасибо, что миску не проглотил.
Брент и Стиви похлопали отца по спине, будто имели дело с громадным младенцем на грани отрыжки.
Старик кивком указал на нависшие черные, серые и серебристые облака.
– Как на фотографии.
– Точно, – подтвердили сыновья.
Человек-гора сунул руку в левый карман и извлек небольшую рамку с фотографией семейства Плагфордов, посмотрел на нее, убрал.
– Брент?
– Да?
– Скосишь мне эти заросли?
– С удовольствием.
– Мои ангелочки не узнают меня таким.
Глава 3. В пекло
Вооружившись стальными ножницами Штукаря, Брент Плагфорд состриг самые выдающиеся дюймы разросшейся бороды отца. Жесткие сальные клочья падали между громадных сапог исполина, откуда их сметали в костер бурные порывы северо-восточного ветра. Потом ковбой стер с шишковатого лица листья, семена, блох и склеившиеся комочки дряни, получил чашку с мыльной пеной, взял кисточку из соболиной шерсти и, как штукатурку, нанес белую пену.
Проснувшийся после пятичасовой дремы Щеголь подошел к костру и вручил Бренту складную бритву с перламутровой рукояткой и выбитыми на ней инициалами Н. Дж. С.
– Точил вчера утром.
Ковбой принял бритву и открыл; жесткий шарнир работал гладко и неслышно.
– Хороша вещица. Подарок?
– Да. От невесты.
– Спасибо за любезность.
– Пожалуйста.
Через трещины в комковатых облаках пробились тягучие лучи вечерних сумерек. Держа бритву в твердой руке, Брент поднес лезвие к намыленной отцовской шее и произвел первый прокос.
Щеголь натянул свои синие штаны, сел у костра, положил себе рагу и отправил в рот полную ложку.
– Прекрасный вкус.
– Рассчитывал на вашу похвалу. – Штукарь взглянул на Стиви. – А Щеголь оценил.
– Как я рад, – угрюмо пробурчал юнец, сопротивляясь приступу рвоты. – Аж дрожу от восторга.
– Ты бы попробовал, – посоветовал Штукарь. – Хотя должен предупредить – это особое южное блюдо.
– И что в нем такого?
– Всю полноту вкуса почувствуешь на выходе.
Шутка не понравилась.
– Чтоб тебя черти поджарили.
– О! Есть рецепт?
Стиви плюнул в огонь.
– Умничаешь, да?
– Бью тем же оружием.
Брент отвел руку с сияющим лезвием от отцовского лица.
– Готово.
В сравнении с остальной задубевшей и бронзовой шкурой, шея, подбородок и щеки Джона Лоуренса выглядели мягкими и бледными.
– Вот теперь они меня узнают. – Старик провел по представшей свету коже широкой ладонью. – Они узнают.
* * *
Покончив с ужином, Брент обошел костровую яму и вернул бритву владельцу, который надел свежие зеленые подштанники и теперь занимался туалетом.
– Еще раз спасибо.
– Не за что. – Щеголь смочил тряпицу в деревянном ведре, поднес мыльную ткань к лицу и утерся.
Брент оглядел его одежду.
