– У вас ведь и револьвера нет, а?
– Я собираюсь стать владельцем гостиницы, а не стрелком.
– Надо же себя защищать.
– Носить оружие не стану. – Слова определенно смахивали на официальное заявление.
– Сегодня стоит сделать исключение.
– Вы выстрелите в невооруженного человека? – Щеголь намылил и стал тереть подмышки.
– Только при необходимости.
– А ваш брат, отец или Штукарь в безоружного выстрелят? – Он вытер подмышки влажным полотенцем и принялся намыливать шею.
– К ним это тоже относится.
– Тому, кто вооружен, легко забыться; я же предпочитаю оставаться в твердом рассудке.
– Толк в этом, может, и есть, – признал Брент. – Но здесь мы имеем дело с людьми далеко не благородными. Эти парни… да вы сами знаете, что они сотворили.
Щеголь потер полотенцем безволосую грудь.
– Не каждый – будь он хороший человек или плохой – решится выстрелить в безоружного оппонента.
– Возьмите хотя бы небольшой, двухзарядный, такой, чтоб можно спрятать. Вы же не хотите оказаться в мексиканских катакомбах и не иметь иной возможности защитить себя, кроме как галстуком-бабочкой.
– Я подумаю над этим, – сказал джентльмен, давая понять, что разговор окончен.
– У меня были два погонщика, которые рассуждали как вы. Одного я похоронил. Возьмите хотя бы дамский.
– Я подумаю.
* * *
Пока Стромлер облачался в черный смокинг, Плагфорды, Штукарь и Длинный Клэй собрали свои вещи, потушили костер, забросали землей угли и оседлали лошадей. Семья и стрелок уже сидели верхом, когда негр забрался на скамеечку фургона.
Брент подъехал к Щеголю, вытиравшему грязь с левого глаза своей буланой.
– Вам нужно сесть в тот алый дилижанс. Глубокие Озера поедет за вами и вернется к нам, когда вы подадите сигнал. Помните, что надо сделать?
– Уронить шляпу, наклониться и почесать нос.
– Верно – именно так. – Брент наклонился и протянул, рукояткой вперед, дамский двухзарядный пистолет.
Натаниэль посмотрел на предложенное оружие, и кобыла отступила на шаг назад, словно выражая собственное мнение.
– Возьмите, – настоятельно произнес Брент. – Положите в карман или заткните в подштанники.
Щеголь покачал головой.
– Нет.
– Почему, черт возьми, нет? – Ковбой едва сдерживался, чтобы не врезать упрямцу-янки по физиономии.
– Если при мне обнаружат такого рода оружие, – ответил Щеголь, усаживаясь в седло, – у них появятся сомнения: а тот ли я, за кого себя выдаю.
– У меня такие сомнения уже возникли.
Джентльмен посмотрел на ковбоя сверху вниз.
– Я не стану стрелять в человека.
За спиной у Брента раздался уже знакомый трескучий звук – жуткий смех Длинного Клэя. Стиви пробормотал что-то невнятное, но презрительное.
– Вы непроходимый тупица. – Брент тронул лошадь и сунул пистолет в седельную сумку джентльмена. – На тот случай если прозреете.
– Я не воспользуюсь этой штукой.
– Может, лошадка воспользуется, – ухмыльнулся Стиви. – Придет ему на по…
– Помолчи, – сказал Штукарь.
Брент посмотрел на Натаниэля.
– Постарайтесь как можно лучше запомнить внутреннюю планировку катакомб.
– Память у меня прекрасная. Постараюсь узнать побольше.
– О’кей. – Ковбой кивнул высокому джентльмену. – Удачи.
– И вам тоже.
– Помолитесь, если верите.
– Поехали, – сказал Длинный.
Брент подал в сторону.
Щелкнули поводья, ударили копыта. Плагфорды, Штукарь и Длинный двинулись через лес к равнине, чтобы оттуда объехать городок по широкой дуге.
Восседая на крапчатом мустанге, Брент вознес незамысловатую молитву Иисусу Христу. (На каждую унцию веры у него приходилось двадцать фунтов сомнений, но он не был настолько горд, чтобы не попросить помощи у самой популярной из всемогущих сил.)
По причине, которой не сознавал и сам, Брент крепко ухватился за луку седла, представил лица сестер, Иветты и своей близняшки Долорес, и негромко произнес:
– Пожалуйста, убереги их от зла и дай им знать, что мы идем на помощь. Аминь.
Он разжал пальцы и посмотрел на горизонт. Солнце скрылось за западным горным хребтом, а оставшиеся на месте облака слились в бесконечную стену густой голубой штукатурки.
Достигнут ли его слова высей? В этом Брент сомневался.
Глава 4. Путь мучачос
Взметая завесу пыли, Стромлер держал курс прямиком на охряную кляксу, пятнавшую сумеречную лазурь неба. Городок Нуэва-Вида. В эту грозящую опасностями ночь высокий джентльмен из Мичигана печалился из-за того, что они с Кэтлин не поженились. С другой стороны, если что-то пойдет не так, если случится что-то ужасное, она, по крайней мере, не останется вдовой.
– Хватит об этом, – произнес укоризненный голос, и Натаниэль взял себя руки (голос принадлежал ему самому).
Заполнившие горизонт синие облака походили на океанские волны вокруг идущего в Европу парохода, и они манили его, просили прыгнуть за борт и упасть в небо.
Он снова перевел взгляд на охряной город.
Сияющая и приникшая к земле, Нуэва-Вида вдруг выросла и поглотила приезжего. Он торопливо миновал закусочные на восточной окраине, избегать которых рекомендовал Хуан Бонито, добрался до центральной улицы, проехал пятнадцать минут на запад и направил лошадь на мощеную дорогу.
Подкованные копыта громко клацали по камню, привлекая неприязненные взгляды родителей, держащих за руку детей, и прохожих со свертками.
Натаниэль придержал кобылу.
В конце улицы появился ярко освещенный «Castillo Elegante». Джентльмен взглянул на карманные часы, увидел, что маленькая стрелка вот-вот сравняется с цифрой «девять», убрал хронометр, отряхнул от пыли смокинг, подъехал к воротам с привязанными к ним двумя ослами, спешился и накинул поводья на деревянную перекладину.
Повернувшись, Натаниэль обнаружил прямо перед собой темную фигуру.
– Добрый вечер, мистер Стромлер.
Гадать не пришлось.
– Добрый вечер, Глубокие Озера.
С шеи туземца свисала подзорная труба, с жилетки – две роняющие капли крови головы мускусной крысы.
– Я буду следовать за вашим дилижансом. Если сядете в другой экипаж или поедете верхом, по окончании поездки бросьте на землю вот это. – Индеец протянул шелковый мешочек.
Натаниэль принял мешочек и ощутил что-то вроде щекотки на ладони.
