– Что здесь?
– Светляки.
Джентльмен взял шевелящийся подарок за шнурки.
– Они не улетят?
– Я оторвал им крылья и ноги.
– О… – То, что его судьба зависит от светящихся изуродованных насекомых, не обрадовало Натаниэля.
– Я выпущу нескольких скрытно, если способ доставки как-то изменится.
– Да будут решения ваши мудры.
Индеец скрылся в сумерках.
Аккуратно положив мешочек с искалеченными светлячками в карман, Натаниэль нахлобучил цилиндр и зашагал по мощеной улице в направлении яркого белого фасада «Castillo Elegante», у входа в который маялись два уже знакомых ему охранника в униформе цвета хвои.
Неподалеку, в нескольких шагах от них, стоял очень большой алый дилижанс. При виде этого средства передвижения джентльмену из Мичигана стало не по себе, однако он неустрашимо двинулся к экипажу.
Между впряженных в экипаж вороных стоял бледного вида мужчина в голубом смокинге и со странным пятном на лице. Выйдя из-за животных, он посмотрел на Натаниэля и осведомился:
– Вы – американский друг Хуана Бонито?
Гринго ответил, что познакомился с Бонито лишь недавно.
– Bueno.
Джентльмен продолжил движение вперед и вскоре понял, что нос человека в голубом смокинге деревянный и прикреплен к лицу металлической проволокой.
Когда расстояние между двумя мужчинами достаточно сократилось, они остановились и пожали друг другу руки.
Тип с деревянным носом был высок, почти одного с Натаниэлем роста, а рукопожатие его – крепким и грубым.
– Buenas noches. – Джентльмен постарался сосредоточиться и смотреть только в карие глаза незнакомца.
Закончив рукопожатие, гринго спросил у Деревянного Носа, не его ли зовут Грис.
Губы неприятного типа сложились в улыбку, и необычный протез шевельнулся.
– Я работаю у Гриса. Меня зовут Убальдо. – Дыхание его напоминало прокисший куриный суп.
– Томас Уэстон, – представился Натаниэль. (Имя конокрада, которого линчевали в Мичигане в 1842 году.)
– Вы желаете отправиться в «Catacumbas»?
– Si.
– Вы платите сто песо.
Натаниэль ответил, что Хуан Бонито называл другую цену.
Убальдо кивнул.
– Обычно плата пятьдесят песо. Pero est…
[72], но сегодня большая фиеста. – Он указал на большой дилижанс. – Можете спросить у этих – все платят сто песо.
Глянув в окно, гринго увидел две светящиеся оранжевые точки – кончики сигар, – и смутные силуэты четырех мужчин.
– В этом нет необходимости. – Он достал кошелек.
– Сейчас не надо платить – я не хочу держать много денег. – Убальдо подошел к экипажу, повернул ручку и открыл дверцу. – Пожалуйста, войдите. – Он улыбнулся, и снова шевельнулся нос.
Натаниэль снял цилиндр, поставил ногу на нижнюю подножку и ступил в мягкий и просторный сиреневый интерьер, где уже сидели молча четверо мужчин, каждый со своими сладострастными грезами.
Все четверо радушно кивнули новичку, но не произнесли ни слова.
– Присаживайтесь. – Убальдо закрыл дверцу. – Еще один приходит, и мы едем.
Натаниэль подобрал фалды и опустился на пружинящую, подбитую бархатом скамью между курящим сигару мужчиной и левым окном. Цилиндр положил на колени.
– Buenas noches, Señor Bonito, – произнес Убальдо, и Натаниэль, выглянув в окно, увидел идущего к дилижансу вчерашнего знакомого, коротышку-метиса.
Хотя гринго не знал, что именно предпримет команда Плагфордов для спасения женщин, он предполагал, что каждый из застигнутых на месте грешников получит кулаком, а то и заслужит нечто, чье появление сопровождается громким бабахом. Натаниэль хотел бы предупредить коротышку, но не представлял, как это сделать, не вызвав подозрений. К тому же Брент был прав, когда говорил о виновности «краснокожего» мексиканца в соучастии – он порекомендовал двух шлюх, зная, что те невольницы.
Метис был в ярко-синем костюме, желтых туфлях и такой же бабочке, и его изуродованное ухо выглядело на удивление целым. Поздоровавшись за руку с Убальдо, он поднялся в дилижанс.
– Buenas noches, Señor Weston.
Натаниэль пожелал доброго вечера в ответ.
Коротышка посмотрел на курильщика, сидящего рядом с гринго, и спросил, не против ли тот поменяться местами.
Человек, к которому он обратился, без колебаний поднялся со скамьи, и Бонито устроился рядом с гринго.
– Сегодня фиеста, и проезд до катакомб стоит вдвое больше.
Натаниэль заметил, что возница попросил сто песо.
– Такова цена, но для вас поездка бесплатная. – Бонито улыбнулся. Похоже, он намеревался сделать подарок своему новому знакомому.
– Спасибо, но принять ваши деньги я не могу.
– Мне не следовало обдирать вас вчера – это было недостойно. Сейчас у меня есть возможность поступить по справедливости. Поэтому я и решил поехать.
Дилижанс качнулся – по ведущим наверх ступенькам протопали тяжелые сапоги.
– Vamos al «Catacumbas»
[73], – объявил Убальдо, поставив точку щелчком хлыста.
За улыбающимся лицом Бонито мелькнули и пропали из вида «Castillo Elegante» и два хвойно-зеленых охранника.
– Gracias – eres muy generoso
[74], – сказал Натаниэль, наклонившись к изуродованному и замаскированному резиновой нашлепкой уху.
– Хотелось бы иметь друзей в Америке, когда поеду туда с детьми.
Натаниэль рассеянно кивнул.
– У вас есть дети? – осведомился Хуан Бонито.
– Нет.
– А хотели бы?
– Да.
– Дети – большая радость, хоть моя жена и умерла, рожая третьего нашего ребенка. Он родился больным и прожил недолго.
– Мои соболезнования. – Слушать откровения Бонито ему не хотелось.
– Его звали Бенито. Доктора говорят, что если б он вырос, то был бы очень высоким. – Коротышка горделиво улыбнулся, и Натаниэлю пришлось отвернуться.
Западная окраина Нуэва-Вида исчезла, вид из окна раздался вширь. На юго-западе высились десять пиков Гран-Манос; силуэты их резко выделялись на фоне подсвеченных луной облаков, серых и испещренных оспинами, как и сам лунный лик.
