– Брент?
Тот рванулся к кровати и крепко обнял сестру.
– Я, – сказал он через маску. – Я… я здесь.
Слезы хлынули из глаз Долорес.
– О боже, Брент… Поверить не могу. Неужели ты мне не снишься?
– Нет, это не сон. Мы здесь. – Он стащил резиновую маску, под которой открылось мокрое от слез лицо, и поцеловал близняшку в лоб. – Я люблю тебя. Мы тебя любим.
Долорес так крепко прижалась к брату, что железная пластина врезалась в корсет и порвала ткань.
Убальдо пополз к двери, но старый Плагфорд наступил ему на руку, и та сломалась. Лишившись опоры, Деревянный Нос распластался на полу.
В коридоре появился высокий худощавый мужчина с двумя револьверами и в броне. Одет он был во все черное, а на резиновой маске поблескивали брызги крови.
– Побыстрей.
– Надень маску, – приказал сыну Джон Лоуренс. – И возьми ее.
– Беру. – Брент натянул респиратор, укрыл Долорес одеялом и просунул руки под колени и спину сестре. – Держись.
Женщина прильнула к брату и вцепилась ему в плечи.
Ухватив Убальдо за воротник, старик заставил его подняться.
– Веди к другим.
Перепуганный мексиканец молча стерпел боль и вышел из комнаты в сопровождении главы семей-ства.
Брент взял на руки сестру, пересек с ней комнату, вышел в дверь и направился по коридору к высокому худощавому мужчине, чьи револьверы смотрели в сторону темной, уходящей вверх лестницы. На мгновение незнакомец повернулся, и за стеклами окуляров Долорес увидела два бесстрастных голубых глаза, холодный взгляд которых оценивающе прошелся по ее лицу и телу и на секунду задержался на культе.
– Вы папин партнер? – спросила она.
– Да.
Однажды, очень давно, Долорес слышала, как мать назвала Длинного Клэя «человеком, которого страшится сам дьявол».
– Спасибо за помощь.
Стрелок кивнул.
Сопровождаемый Джоном Лоуренсом, раненый мексиканец направился в дальний конец коридора. На секунду-другую пару высветил стенной факел, но уже в следующую секунду они снова нырнули во тьму, а потом остановились перед последней дверью.
Убальдо высвободил сломанную правую руку, поморщился от боли, когда сила притяжения потянула конечность к земле, сунул левую в карман штанов, достал бронзовый ключ и вставил в замок. Механизм захрипел и глухо щелкнул. Деревянный Нос распахнул дверь.
– Здесь другая.
Джон Лоуренс шагнул вперед, заглянул в комнату и какое-то время всматривался в тишину.
– Это не…
– Ей давали наркотики, – подала голос Долорес.
– Иветта? – спросил с порога старик.
– Это ты, папа?
– Да. – Голос главы семейства прозвучал чуть громче шепота. – Это я, ангел мой.
Старик вошел в комнату, остановился и, казалось, застыл в ужасе, потом повернулся к Убальдо. Того затрясло от страха.
– Не убивай его пока, – предупредил Длинный.
Плагфорд врубил Убальдо в стену, и мексиканец услышал хруст своего черепа. Старик нажал ладонью на деревянный нос, и проволока, удерживавшая протез на месте, натянула кожу.
– Не надо… нет, – взмолился Убальдо.
Плагфорд потянул вверх. Проволока вырвалась из кожи с мясом и кровью, и темно-красные бусины разлетелись по сторонам. Мексиканец взвыл.
– По заслугам, – сказала Долорес.
Оторвавшийся нос болтался теперь на двух проволочках, закрепленных на коже рядом с гниющим носовым проемом. Убальдо закрыл лицо руками, а старик, отвернувшись от него, прошел в комнату, где лежала его дочь.
– Моя душа пропала, – произнесла слабым, отчаявшимся голосом невидимая во мраке женщина. – Ее забрало насекомое.
– Не тревожься, – сказал старик.
– Оно забрало мою душу, и теперь я не могу двигаться.
Тяжелые шаги отдались эхом. Джон Лоуренс вышел из тьмы, неся закутанный в простыню труп, который, как поняла через считаные секунды Долорес, был ее сестрой и не был трупом.
– Господи, – негромко вскрикнул Брент. Голос за маской прозвучал глухо. – Господи… – Он содрогнулся и еще крепче обнял близняшку.
– Проклятое место. – Долорес отвернулась, чтобы не видеть живой скелет, когда-то бывший Иветтой. – Проклятый мир.
Брент откашлялся и посмотрел на Убальдо.
– Здесь есть еще женщины, которых держат против их воли?
– Нет, – ответил сквозь пальцы мексиканец. – Можете сами смотреть – другие комнаты не заперли.
Долорес пробежала взглядом по коридору – и действительно, большинство дверей были приоткрыты.
– Где тот парень, которого мы послали сюда раньше? – спросил Брент, обращаясь к мексиканцу.
– Ужинает с боссом.
– Тебе придется привести его.
– Si.
Покалеченный побрел по коридору. Джон Лоуренс последовал за ним, неся на руках несчастную дочь.
– Стой. – Длинный повернулся к Убальдо.
Мексиканец остановился.
– Покажи мне свое лицо.
Убальдо опустил левую руку, и его нос снова повис на проволочках, словно кошачья игрушка.
Длинный поднял руку с большим черным револьвером и сунул конец ствола в носовой проем. Сталь уткнулась в сломанный хрящ, и вспыхнувший отблеск факела выпал из глаз мексиканца.
– Не серди нас.
– Я сделаю как скажете. – Произнесенное обещание отдалось гудением в стволе револьвера. – Клянусь. – У него перехватило дыхание.
– Сейчас чихнет, – предупредил Брент.
Стрелок убрал руку.
Мексиканец чихнул, забрызгав пол соплями вперемешку с кровавыми сгустками, застонал и выпрямился. Длинный поймал раскачивающийся протез, выдернул и отшвырнул. Нос ударился о стену и отлетел в темноту.
– Идем.
Зажав дыру ладонью здоровой руки, Убальдо ступил на лестницу. Длинный посмотрел на Брента.
– Жди моего сигнала.
– О’кей.
Стрелок опустил голову и повернул в проем. Он стал подниматься по ступенькам, железная пластина на спине сверкала.
Долорес посмотрела на сестру, бледную, без сил лежащую на руках отца, и у нее перехватило горло.
– Иветта?
Сухая и тонкая, как прутик, рука поднялась и смахнула пряди с глаз.
– Ты все еще прелестно выглядишь.
Долорес знала, что не удержится от слез, а то и вовсе впадет в истерику, если попытается ответить, а потому просто взяла младшую сестру за руку – чувство было такое, будто она прикоснулась к сырой курице – и сжала. Теперь все силы уходили на то, чтобы не заплакать.
