– Почему не пришел мой муж? – спросила Иветта. – Почему здесь нет Сэмюэля?
Долорес почувствовала, как напряглась рука Брента. Она посмотрела вверх, на резиновую маску, и увидела, как сузились за стеклом глаза, наполняясь ненавистью.
– Что, никто не знает? – раздраженно, с теми же жалобными нотками, спросила Иветта.
– Поговорим о нем позже, – отрезал отец.
Долорес положила тонкую руку сестры на ее узкую грудь.
– У меня обе руки заняты. Ты как, стрелять сможешь? – спросил Брент.
– Я же четыре года работала у Джаспера.
Хотя «Дворец удачи с канканом» считался почтенным заведением, пьяные джентльмены, проигравшие в кости крупные суммы, время от времени пытались истребовать назад потраченные сбережения, прибегая для этого к методам отвратительным и преступным. В связи с этим все работники проходили, как охарактеризовал это владелец «Дворца», «огневую подготовку».
Из кобуры на бедре брата Долорес достала никелированный револьвер.
– Стреляй в каждого, кто прикасался к тебе, – сказал ей глава семейства. – Или указывай на них мне.
– О да…
Старик потрепал дочь по плечу.
– Не надо никого убивать, – возразила Иветта, – они все слабы.
Совет хормейстерши остался без ответа.
Долорес взглянула на револьвер, повернула барабан, увидела две пустые каморы, вытряхнула использованные гильзы, нашла, пошарив под броней, патронташ, взяла два патрона, вставила в свободные ячейки, проверила и захлопнула барабан.
– Стиви здесь?
– Остался наверху часовым.
Долорес вытащила из патронташа еще шесть патронов и сунула их под чашечку корсета, к левой груди.
– Даже удивительно, что он решился.
– С ним всякое бывает, – ответил Брент, – но вы обе ему дороги.
– Мне нужно лекарство, – потребовала Иветта.
– Найдем что-нибудь, как только выберемся отсюда, – пообещал Брент.
– И надо забрать Генри, циркового пса, – добавила Иветта. – Его здесь обижают, так что мы должны его забрать.
– Захватим, если сможем.
– Обязательно. – В голосе хормейстерши прорезались требовательные нотки.
Вверху, у края лестницы, одна за другой сверкнули три вспышки.
– Чисто. – Брент устремился к лестнице и первым же шагом преодолел три ступеньки. Долорес направила вверх дуло револьвера. Внизу, в сорока футах от близнецов, загрохотали тяжелые шаги – могучий старик поднимался следом, неся на одной руке Иветту и держа в другой обрез.
Миновав лестницу, близнецы попали в освещенный факелами коридор и свернули налево.
Пол качался под ногами, тошнота подступала к горлу, и Долорес не раз пожалела, что приложилась к бутылке после свидания с клиентом с Востока.
Они миновали очередной факел, и пламя, словно хваткая рука, потянулось за ними. Пол вздымался, пот выступал на лбу.
– Держи револьвер обеими руками, – посоветовал Брент, сворачивая в коридор.
– Ладно. – Оружие и впрямь перестало дрожать. Долорес посмотрела вперед – в дальнем конце сумрачного коридора выделялся прямоугольник янтарного света. С тех пор как она была в гостиной последний раз, прошло более пяти месяцев.
Брент остановился. На полу, под пылающим в железной скобе факелом, неподвижно простерся мужчина в ярко-желтом костюме и без головы. На стене, под факелом, застыло липкое на вид, напоминающее деготь пятно из поджаренного мозгового вещества, крови, осколков черепа и волос.
– Папа словил канарейку, – сказал Брент.
– Замечательно.
Вонь запекшейся крови ударила в нос, и Долорес задержала дыхание, пока брат обходил труп.
Иветта вскрикнула.
Долорес оглянулась.
– Закрой глаза, милая.
Прижавшись к отцовскому плечу, Иветта вытаращилась на обезглавленное тело и тут же в ужасе отвернулась.
– Не надо никого больше убивать.
– Помолчи, ангелочек, – сказал старик.
– Нельзя отнимать у людей жизнь! Уж лучше я вернусь.
Плагфорд-старший подцепил обрезом угол укрывавшего дочь одеяла и подтянул его повыше, на лицо.
– Тебе не о чем беспокоиться. – Он еще крепче прижал ее к груди. – Теперь ты с папочкой.
Выпростав худосочную и хрупкую, как у скелета, руку, Долорес стащила одеяло с глаз.
Плагфорд снова укрыл лицо дочери.
– Не смотри, – посоветовала сестре Долорес. – Ты же не хочешь этого видеть.
– Лучше помолись, – предложил Брент.
Джон Лоуренс обогнул наконец безголовое тело, и Долорес посмотрела вперед.
Черный силуэт человека, стоявшего в соседней комнате, напоминал пугало. Первый револьвер Длинный держал в вытянутой руке, дуло же второго прочно сидело в носовой полости Убальдо. Руки мексиканца, здоровая и сломанная, были связаны шнуром.
– Подождите в зале. – Стрелок повернул голову, чтобы видеть Плагфордов хотя бы одним глазом. – Они приведут Щеголя.
Брент донес сестру до конца коридора, откуда ей открылся вид на просторную подземную гостиную, освещенную сотнями вставленных в стены свечей. На девятиугольных глиняных плитах лежали одиннадцать тел – трясина из пепельно-серых лиц, переливчатых кишок, поломанных белых ребер, обнаженных легких и неестественно вывернутых конечностей. Среди убитых Долорес узнала охранников «Catacumbas», большинство которых бывали в ее комнате.
– Мы принесли с собой гранаты, – пояснил Брент.
– Хорошо. – В нос ударили запахи крови, пороха, железа и паленого жира. – Они это заслужили. – На поджарившейся печени ползали две черепашки.
Оторвав взгляд от сцены бойни, Долорес повернулась в сторону помоста, на каменном полу которого лицом вниз лежали двадцать девять строго одетых джентльменов и сорок шлюх в шелковых кимоно. Чуть в стороне, направив в спины лежащих ствол дробовика, стоял Стиви – в резиновой маске, потрепанной одежде и в броне. Увидев сестру, он кивнул оранжевой головой, и она помахала в ответ.
Нагнав близнецов, Джон Лоуренс остановился. Под одеялом тихонько молилась Иветта.
Третий угол караульного треугольника находился у дальней стороны гостиной, неподалеку от лестницы, где стоял невысокий толстячок с многозарядной винтовкой в руках, с железной пластиной на груди и с резиновой маской на лице. Одет он был в красно-коричневый костюм и белые перчатки. Заметив Долорес, помахал рукой, и лишь тогда она поняла, кого видит.
– Боже, это ведь он, – пробормотала женщина.
– Да. Он самый.
Долорес тоже помахала Штукарю.
– Поверить не могу, что его втянули в это безо-бразие.
