Заметив приближающихся родственников, пожилая пара из Вайоминга извинилась перед новобрачными поцелуем и рукопожатием. Пригнув голову, Джон Лоуренс нырнул под голубую с белым гирлянду.
– Мистер и миссис Апфилд.
Сэмюэль и Иветта обернулись, оба сияющие, залитые солнцем.
– Хорошо смотритесь вместе. – К Сэмюэлю С. Апфилду Долорес относилась сдержанно, с прохладцей, но не могла отрицать, что тот обожает Иветту. – Чудесная пара.
В улыбающихся глазах невесты искрился предвечерний свет.
– Спасибо.
– Вам идет это желтое одеяние, – заметил Сэмюэль, глядя на Долорес поверх бокала с джином. – Мой друг Дэвид уже дважды отметил вашу с платьем потрясающую синергию.
Музыка оборвалась до того, как окончательно стих заключительный аккорд.
– Он интересуется тобой, – пояснила Иветта.
Прилипчивый банкир из Сан-Франциско вовсе не казался Долорес обаятельным, и она открыто избегала его домогательств.
– Мне говорили.
Иветта и Сэмюэль обменялись озабоченными взглядами.
– Сегодняшний день – ваш. И длинных речей со словами, которых никто не знает. – Последнее адресовалось жениху.
Из раструба послышались первые звуки медленного вальса.
Тень Джона Лоуренса накрыла его обеих дочерей.
– Давайте потанцуем.
– Замечательная идея. – Сэмюэль поставил бокал на перила, излюбленное место полосатой кошки по кличке Ананас, взял Иветту за руки и увлек к центру веранды. Джон Лоуренс и Долорес последовали за новобрачными.
– Папа… – Иветта повернулась к отцу.
– Да, ангелочек?
– Здесь размер пять четвертей. Это сложно…
– Джей-Эл уже репетировал под пластинку, – сообщил Штукарь, сопровождая к танцевальной площадке швею-мулатку по имени Джессика Джонс.
– Папа репетировал под пластинку? – удивилась Иветта.
– Да. Когда фонограф перестал смеяться.
Плагфорд-старший хмуро посмотрел на лучшего друга. Стиви уже затащил на площадку Розмари Финли, и Брент, держа морщинистую руку вдовы Уолтерс, последовал за младшим. Над головами в золотистых лучах предзакатного солнца порхали две птички.
Взяв Долорес за руки, Джон Лоуренс расставил ноги так, словно готовился к предстоящему боксерскому поединку. Губы его беззвучно отсчитывали «раз, два, три; раз, два; раз, два, три; раз, два», и на третьем такте дом, веранда, гости и все ранчо пришли в движение.
– А у тебя хорошо получается, – оценила, следуя за отцом, Долорес.
– Спасибо, – улыбнулся Джон Лоуренс. – А ты танцуешь лучше, чем Штукарь.
– Расист, – отозвался негр.
Глава семейства плавно сменил направление, элегантно развернув дочь в сторону сыновей и их партнерш.
– Ты все правильно делаешь, – одобрительно заметил Брент, отводя глаза от вдовы и с восхищением наблюдая за маневрами отца.
– Для такого, как я, занятие не самое легкое, но я научился и теперь получаю удовольствие от того, что делаю это хорошо.
Долорес знала, что отец имеет в виду не только танец.
Тьма расплылась.
– Долорессс…
Тьма сгустилась.
– Долорессс…
Лицо Джона Лоуренса скривилось, он поперхнулся кровью. Из сморщенных глаз сочилась жидкость.
Тьма отступила.
– Долорессс…
* * *
Долорес очнулась и обнаружила, что сидит на бывшем месте Штукаря, прижавшись лицом к стене. Печка остыла. В форте было холодно и темно. Женщина подняла голову.
– Они едут сюда, – сказал Длинный. – Просунь ствол в амбразуру.
– О’кей. – Рыжеволосая танцовщица взглянула на своего отца и негра, всего десять секунд назад живших в ее сне. Теперь они лежали без движения, наполненные холодом ночи.
– Отправим этого треклятого Гриса на вечный покой, – подал голос стоявший у южной стены Стиви.
Долорес подняла винтовку, просунула ствол в щель бойницы и выглянула в безлунную ночь.
– Я почти ничего не вижу.
Длинный вдохнул через нос и приник к оптическому прицелу.
– Они тоже.
Глава 5. Новые созвездия
На глазах Брента из южного леса вылилась широкая тень. Даже мощная подзорная труба не позволяла разглядеть отдельных всадников и определить силу отряда, галопом несущегося в направлении форта.
– Не нравится, что мы сделали с вашим дружком, да? – ухмыльнулся Стиви.
Темная масса раскатилась по скользкой от росы травяной равнине.
– И какую же роль в этом плане играет Глубокие Озера? – поинтересовался Брент.
– Он импровизирует.
– О’кей.
Три мигнувшие в наступающей массе вспышки позволили Бренту определить численность противника примерно в пятьдесят всадников. Успел он заметить и несколько подвод.
– Похоже, их там десятков пять.
Известие отравило воздух в форте.
– Будь они прокляты…
Долорес повернулась к брату.
– Брент?
– Да?
– Там, в катакомбах, я каждый день думала о том, чтобы покончить со всем этим. Ты представить не можешь, насколько там было отвратительно… особенно после того как я потеряла ногу. – Она снова повернулась, но теперь уже к щели, и уставилась в темный мир снаружи. – Но я так и не сделала с собой ничего, потому что… потому что не так-то это легко… А еще я думала, что, может быть, однажды вы меня спасете. Так и вышло. Но если Грис схватит меня снова… у меня даже этой крохотной надежды не будет. – Долорес замолчала, и молчание, заполнившее форт, оказалось тяжелее, чем весь мир. – Мне нельзя обратно. Я не вернусь. Никогда.
Не в силах ответить на страшную просьбу сестры, Брент смотрел через трубу на приближающегося врага, до которого оставалось три с половиной мили.
– Тебя они не получат, – сказал Стиви. – Я не позволю.
– Брент, ты ведь знаешь, о чем я прошу? – настаивала Долорес.
– Знаю. И я это сделаю, – согласился, поежившись, ковбой.
– Спасибо.
Стиви тоже оглянулся.
– Брент?
– Да?
– Извини, что наговорил тебе всякого. Не сердись на меня, ладно?
– Ладно. Сейчас для всех Плагфордов нелегкое время.
Теперь всадники выделялись резкими силуэтами на фоне бледной равнины. Несущиеся галопом лошади вытягивались и укорачивались дважды в секунду, подводы подпрыгивали на невидимых неровностях. Стук копыт напоминал дробь далекого дождя.
