Мы тратим столько времени на поиски способов продлить свою жизнь и растянуть ее еще на подольше. И не важно, верим ли в жизнь после смерти или нет, нам есть чему поучиться у смерти – например, как придать новый смысл своей земной жизни, сколько бы она ни длилась.
Моя мать умерла 24 августа 2000 года. Этот день стал для меня одним из самых непостижимых моментов в моей жизни.
В то утро она сказала нам с сестрой: «Я хочу поехать на международную продовольственную ярмарку в Санта-Монику». Для нее это было как поездка в «Диснейленд» – обычно она уезжала оттуда с корзинками, полными еды, фруктов и лакомств для каждого из нас. И мы решили отвезти ее туда. Маленькая и хрупкая, но по-прежнему энергичная и полная любви к жизни, мама накупила колбасы, сыра, оливок, халвы, венских и греческих шоколадных конфет, орехов – мы возвращались домой, нагруженные бесконечным количеством пакетов с едой. Было совершенно невероятно вывезти ее «в свет» после того, как она столько времени провела в больнице, а потом дома, с застойной сердечной недостаточностью. Уходя с ярмарки, нам хотелось сказать кассиру: «Вы просто не понимаете, что сейчас здесь происходит. Это наша мама! Вот она идет! (Может быть, она здесь в последний раз.) Пожалуйста, проявите к ней участие! Будьте к нам повнимательнее!» Но вместо этого делали вид, что все было как всегда. В глубине души мы знали, что делаем покупки для нашего последнего ужина, но не хотели в этом признаться даже самим себе.
Вернувшись домой, мама устроила на кухне абсолютно фантастический обед, пригласив своих дочерей, внучек, нашу экономку Дебору Перес и всех, кто работал тогда в моем домашнем офисе: «Садитесь за стол, и давайте насладимся нашей пищей!» Это был настоящий пир. Сестра с надеждой взглянула на меня: «Посмотри, какой у нее аппетит, сколько в ней любви и желания поделиться! Она совсем не похожа на женщину, которая собирается умирать!»
Позже вечером, сидя за столиком в своей спальне, она чистила и ела креветки. «Садитесь и поешьте креветок!» – сказала она. Она убрала волосы в маленькие хвостики и включила красивую греческую музыку. Она была похожа на счастливого ребенка. Казалось, как будто ее дух зовет ее и она готова. Не было никакой борьбы. Было просто ощущение благодати. Кристина и Изабелла – одной было тогда одиннадцать, а другой девять лет – носились по дому на самокатах, которые мы им только что купили. И мама стояла и наблюдала за ними, изливая на них всю свою любовь.
И вдруг она упала.
Я попыталась помочь ей подняться и лечь в постель, но она сказала – нет. Это была женщина, которая, несмотря на свою слабость, оставалась все той же двадцатидвухлетней девушкой, скрывавшейся во время немецкой оккупации Греции в горах в составе греческого Красного Креста, помогавшей раненым солдатам и прятавшей еврейских девушек. Это была женщина, которая, когда в дом ее семьи пришли немецкие солдаты, угрожая расстрелять всех, если не будут выданы спрятанные евреи, с гневом приказала им убрать оружие, потому что не было у нее никаких евреев. И солдаты послушались ее.
Так что я повиновалась. Вместо этого она попросила меня принести ей лавандовое масло и помазать ей ноги. А потом она посмотрела мне в глаза и сильным, властным голосом, которого я не слышала уже в течение нескольких месяцев, сказала: «Не вызывай «скорую помощь». Со мной все в порядке». У нас с Агапи разрывалось сердце. И вместо того чтобы вызвать бригаду скорой помощи, мы позвали медсестру, которая ухаживала за мамой дома. И сели рядом с ней на пол, а ее внучки продолжали радостно носиться на своих самокатах, совершенно не замечая, что происходит вокруг, – потому что мама хотела, чтобы все было именно так. Медсестра все время проверяла ее пульс, но и он был в норме. Мама попросила меня открыть бутылку красного вина и налить всем по бокалу.
Почти целый час продолжался наш пикник, мы сидели на полу и рассказывали разные истории, ожидая, когда она сможет встать и подняться. А она, лежа на полу в красивом саронге бирюзового цвета, внимательно следила за тем, чтобы всем нам было хорошо. Это кажется непостижимым сейчас, и это было столь же невероятным тогда. У меня было ощущение, что нечто большее управляло всеми нами, не давая нам ничего предпринимать, чтобы дать возможность моей матери уйти из жизни так, как она того хотела. И вдруг она внезапно наклонила голову вперед, и ее не стало.
Позже я узнала, что мама призналась Деборе, что знает, что ее время пришло. Она попросила ее ничего нам не говорить, и Дебора, которая знала и любила мою маму в течение тринадцати лет, поняла, почему она попросила об этом, и исполнила ее волю. Моя мать знала, что мы захотим положить ее в больницу, а она не хотела умирать в больнице. Она хотела быть дома, со своими дочерьми и драгоценными внучками, окруженная теплом тех, кого она любила и кто любил ее. Она не хотела упустить этот момент.
Мы развеяли пепел моей матери в море, вместе с лепестками роз, как она попросила. И устроили ей самые прекрасные поминки, с музыкой, стихами и гардениями. Мы пригласили друзей и, конечно, приготовили еду, много еды: это были настоящие поминки в честь ее жизни и ее души. Все ощущали ее присутствие – она была там хозяйкой, радушно принимавшей гостей, озаряя нас всех своим светом. В ее честь мы посадили в нашем саду лимонное дерево, которое с тех пор приносит сочные плоды. И поставили скамейку, на которой выгравировано одно из ее любимых высказываний, воплощающее ее жизненную философию: «Не упускай момент».
Я вспоминаю этот урок снова и снова. И сколько бы раз этого ни делала, я возвращаюсь к основам. Однажды я прочитала, что Михаил Барышников, непревзойденный мастер в своем искусстве танца, всегда занимался у станка с другими танцорами – каждое утро, и в день спектакля, и на следующий день, выполняя основные упражнения. У меня есть три основных положения, три простых упражнения, которые помогают мне в большей степени жить в настоящем – только там мы можем переживать чудеса.
1. Сосредоточьтесь на своем дыхании – вдохе и выдохе, в течение десяти секунд, когда вы напряжены, торопитесь или расстроены. Это позволит вам ощутить полноценное присутствие в собственной жизни.
2. Выберите изображение, которое вызывает у вас ощущение радости. Это может быть изображение вашего ребенка, домашнего животного, океана, любимой картины – то, что вызывает ощущение чудесного. Обращайтесь к нему, когда чувствуете себя зажатым и скованным, и оно поможет вам раскрепоститься.
3. Простите себя за все, что осуждаете в себе самом, а затем за то, что осуждаете в других. (Если Нельсон Мандела смог это сделать, у вас тоже получится.) А затем посмотрите на свою жизнь и на грядущий день новыми, полными удивления глазами.
Потребность отдавать
Я спал, и мне снилось, что жизнь – это радость. Я проснулся и понял, что жизнь – это долг. Я начал трудиться и понял, что долг – это радость.
– Рабиндранат Тагор
Расширяем границы своего сознания: чем займемся в эти выходные?
Благополучие, мудрость и способность удивляться имеют решающее значение для нового подхода к пониманию успеха и преуспевания, но без четвертого элемента Третьей меры – потребности отдавать – он не может быть полным. Желание отдавать, любить, заботиться, сочувствовать и сострадать, выходя за рамки своих собственных возможностей, подчас в ущерб самому себе, чтобы помочь другим, – единственный достойный способ решить огромное количество встающих перед миром проблем. И если стремление к благополучию, здравому смыслу и способности удивляться – наша личная реакция на тревожный сигнал, предупреждение, то желание помогать другим возникает как естественный отклик на предупредительный сигнал обществу.
