И все же доктор Идо навсегда останется человеком, который вернул медсестре Герхад ее жизнь – и она всегда будет любить его за это. Пусть им руководил голый прагматизм, он принял ее как есть, не задавал вопросов. Так Герхад еще не везло ни в каких отношениях – ни личных, ни профессиональных. Карьера продолжалась пусть не в идеальных условиях, но лучших, чем у большинства коллег.
Герхад никогда не думала делать то, что могло бы пошатнуть равновесие, установившееся между ней и Идо. Но когда он принес домой киберядро Алиты, медсестра задумалась, что станет с доктором. Он был так счастлив снова почувствовать себя отцом. Однако Алита – не его дочь. Идо вроде даже отдавал себе в этом отчет. Со временем эта девочка станет все меньше походить на ту. И что тогда?
А потом Алита принесла домой тело берсеркера и перевернула мир Идо. Ссора между опекуном и девочкой началась, когда Герхад прибирала лабораторию после долгого трудового дня. Медсестра знала: доктор предпочел бы, чтобы она ушла при первых звуках ссоры, но Герхад спустилась в подвал и делала вид, что сортирует белье, пока Алита не выбежала на улицу. Идо ушел на кухню запивать обиду чаем. Медсестра знала, что сейчас доктора лучше оставить одного, и прошла взглянуть на тело берсеркера. Великолепная вещь! Герхад не могла и представить ничего подобного. В других обстоятельствах – например, если бы она была однорукой безработной медсестрой без жизненных перспектив – она испытала бы сильное искушение завернуть тело в ковер, вынести наружу и попытать счастья на черном рынке.
Герхад попыталась мысленно совместить большеглазое ангельское личико Алиты с этим телом – и не смогла. Тело берсеркера не подходило для девочки-подростка.
А может, в этом и есть корень проблемы? Идо может сколько угодно вещать о том, что не хочет кибероружия и крови на украшенных цветами красивых руках Алиты и что шанс начать жизнь с чистого листа – необыкновенное везение. На самом деле, доктор просто не хотел расставаться со своим творением. Он дал Алите чудесное тело маленькой девочки с прекрасными цветами, золотой и серебряной инкрустацией и хотел, чтобы она осталась такой навсегда.
Потеряв дочь, Идо потерял возможность видеть, как она растет. Для него Алита осталась четырнадцатилетней.
Герхад почти решила в тот день пойти на кухню, сесть за стол рядом с доктором и сказать ему это. Но такой разговор с Идо стал бы последним в карьере медсестры: он бы немедленно ее уволил, даже если бы пожалел потом, если бы признал, что она права. Все равно никогда больше не позвал бы Герхад в клинику.
Хорошо, пусть даже отец с дочерью поссорились бы менее необычным образом, не из-за замены тела, а, скажем, из-за небольшого усовершенствования или лишь предохранения от беременности – пошла бы медсестра Герхад изливать свою мудрость расстроенному отцу?
Ни за что. Она же не мать. Пусть у нее сколько угодно мудрых мыслей, разумно и с полным правом она может лишь посоветовать, как лучше кормить и лечить ссадины с расстройствами да как измерять температуру. Давать советы родителю, не способному смириться с тем, что его дети превращаются во взрослых, – точно не дело бездетной медсестры, даже если она права.
Теперь обстоятельства заставили Идо вселить Алиту в тело берсеркера. Надо отдать доктору должное: он не колебался, не заменил это тело одним из тех, что хранились про запас. Идо дал ей желаемое – и, похоже, охотно. Затем он наклонился и прошептал:
– Теперь никто не осмелится тебя обидеть.
Герхад подошла ближе и увидела, как двигаются глаза Алиты под закрытыми веками. Интересно, какие она видит сны? Уж точно не о Гревишке – слишком спокойное, умиротворенное лицо.
Она целиком ушла в забытье. Может, потерянные воспоминания крутятся как цветное кино в ее голове? А после пробуждения она все забудет: в жизни ничего не дается легко, даже девочке в теле берсеркера.
А ведь Идо станет еще тяжелее. Пока он весь – киберхирург на шарнирном кресле, окруженный дисплеями, глядящий на них по очереди, а потом передвигающийся к операционному столу проверить пациента. Но скоро доктор превратится в скорбящего отца.
Герхад нахмурилась, шагнула ближе к столу. Ей привиделось, или пальцы Алиты в самом деле чуточку удлинились? Ну да, и прямо на глазах прибавили еще миллиметр. Какое облегчение! Сходить с ума и галлюцинировать в Айрон сити – занятие неблагодарное. Этот город – самое безумное место в обезумевшем мире.
Конечно, чтобы галлюцинировать, не обязательно сходить с ума. Достаточно как следует устать. Две крупные операции за короткое время истощат до предела ресурсы и людей, и техники. Герхад решила провести быструю диагностику своей киберруки, а заодно выявить проблемы с ее хозяйкой.
Диагностика показала: рука в превосходном состоянии, даже более чем. Идо сделал ее так, что конечность могла выполнять более сложные и изощренные функции, чем те, которые обычно требовались от медсестры в киберклинике. Правда, работа над новым воплощением Алиты потребовала всех возможностей руки без остатка. Состояние хозяйки диагностика тоже отметила как удовлетворительное. Одна проблема – усталость. Диагностика потребовала немедленно принять меры и рекомендовала непрерывный восьмичасовой сон. Герхад подумала, что двадцать часов подошли бы больше.
Постоянную усталость люди города называли одной из главных причин, побуждавших ставить кибер-имплантаты. Во многих случаях одно усовершенствование вело к другому. Люди были недовольны тем, как функционируют неусовершенствованные части. Герхад никогда не страдала от мании новых модификаций – может, потому, что с рукой не было выбора. Или, вероятно, она до сих пор по-настоящему не уставала.
С каждой секундой плечи Алиты делались все шире, грудь становилась менее андрогинной. Выглядело это жутковато, и Герхад предпочла отвернуться. За свою карьеру медсестры она насмотрелась всякого: кровавое, жуткое, зловещее, абсурдное, страшное, даже чудесное – но ничто так не покушалось на душевное равновесие, как технологии СРМ.
Герхад выждала с минуту, затем снова взглянула на Алиту. Да, появились груди, талия сузилась, бедра выглядели очень женственно. Никаких цветов на нежно-розовой коже, ни золотых и серебряных инкрустаций с изящными гравюрами. Биомеханическое тело было красивым, но пленяло красотой сильной и грозной, к тому же анатомически правильной.
– Адаптивная технология тела берсеркера, – заметил Идо.
Герхад вздрогнула от неожиданности: она уже забыла, что не одна в операционной.
– Телесная оболочка реконфигурируется, чтобы совместиться с тем, как себя видит Алита. То есть как она видит новую себя, – пояснил доктор. – Ее мозг уже знает о переменах в теле. Оно распознано как более зрелое биологически, с бо`льшими возможностями – и мозг действует соответственно. Киберядро и тело реагируют друг на друга, стремясь к единому целому.
Герхад кивнула. Да, новое воплощение – всегда риск. Если киберядро цепляется за что-нибудь из прежнего воплощения, возникают проблемы с приспособлением к новому телу. Иногда хватает пары нарушений в обменных процессах, чтобы пациент проснулся с тяжелой дисморфией или полным отторжением нового тела.
