Такие размышления особенно уместны в связи с особенностями индейцев группы мбайя-гуайкуру, последними представителями которых являются племена тоба и пилинга в Парагвае, а также кадиувеу в Бразилии. Их культура удивительным образом напоминает мир игры, некогда развлекавшей европейское общество, который так удачно изобразил Льюис Кэрролл. Его фантазии, как оказалось, перекликаются с действительностью: общество «индейских рыцарей» заставляет вспомнить о карточной колоде. Это проявляется даже в особенностях одежды: туники и кожаные плащи со множеством удлиняющих фигуру складок, с небольшими красными и черными рисунками, по форме похожими на пики, трефы, бубны и червы (ранние ученые сравнивали их с орнаментом турецких ковров).
Рис. 5, 6. Орнаменты кадиувеу
Рис. 7, 8. Фрагменты нательной росписи
У индейцев были свои собственные короли и королевы, и, подобно королеве из «Алисы», они больше всего любили забавляться с отрубленными головами, которые приносили им воины. Развлекались знатные господа и дамы и на своеобразных турнирах, однажды они завоевали племя с другим языком и культурой – гуана, жившее в этих местах еще до их прихода и теперь занимавшееся всей тяжелой работой. Терено, последние представители гуана, живут неподалеку от городка Миранда и находятся под опекой правительства. Индейцы гуана обрабатывали землю, и чтобы вооруженные всадники мбайя не грабили и не убивали их, они откупались от них частью урожая. Один немецкий исследователь, в XVI веке рискнувший отправиться сюда, сравнивал эти отношения с теми, что существовали между феодалами и крепостными в Центральной Европе его времени.
В племени мбайя существовала система каст. На вершине общественной лестницы знать двух категорий: те, кто принадлежал к старым почитаемым родам, и те, кто лично удостаивался подобного титула, обычно в случае, если повезло родиться в один день с ребенком знатного рода. Каждый знатный род имел старшие и младшие ветви. На ступень ниже стояли воины, лучшие из них после инициации входили в элитарное братство, они носили специальные имена и пользовались искусственным языком, где к каждому слову прибавлялся суффикс подобно тому, как это бывает в некоторых жаргонах. Рабы из племени шамакоко или другие индейцы, а также крепостные гуана стояли на самых нижних ступенях общественной лестницы, составляли «чернь», хотя среди них тоже существовало кастовое деление, подражая хозяевам, они ввели его сами.
Знатное происхождение дворян было подчеркнуто и внешними признаками: на теле они делали трафаретные рисунки или же татуировки, которые выполняли функцию родового герба. Они брились налысо, удаляли даже ресницы и брови, с отвращением осуждали глаза европейцев, которых называли «братьями страуса». И женщины, и мужчины «выходили в свет» только в сопровождении свиты, она состояла из незнатных сородичей и рабов, которые суетились вокруг господ, изо всех сил старались угодить им. В 1935 году раскрашенные и увешанные безделушками старики и старухи, настоящие монстры, жаловались, что, будучи лучшими рисовальщиками, вынуждены были забросить это искусство, поскольку лишились своих рабов, которые когда-то были у них в услужении. В Налике можно было встретить прежних рабов шамакоко, их включили в общую группу, но относились к ним снисходительно.
Надменность индейцев в свое время произвела впечатление даже на испанских и португальских первопроходцев, которые обращались к ним «дон» и «донья». По некоторым свидетельствам, белокожая женщина могла быть спокойной за свою честь в плену у мбайя, ни одному воину никогда бы в голову не пришло «испортить» свою кровь подобным союзом. Несколько знатных индейских дам отказали во встрече супруге вице-короля Португалии, говоря о том, что она ничем не лучше торговки; а одна юная особа, известная как донья Катарина, отклонила приглашение губернатора Мату-Гросу приехать в город Куябу, она уже достигла брачного возраста и полагала, что этот сеньор может попросить ее руки, а она не могла ни допустить подобного неравного брака, ни оскорбить его отказом.
Эти индейцы мбайя были моногамны, однако некоторые девушки иногда сами предпочитали пускаться в приключения вместе с воинами, в походах они выполняли роли оруженосцев, служанок и любовниц. Знатные дамы покровительствовали своим чичисбеям, но часто эти мужчины были просто их любовниками, но мужья никогда не обнаруживали того, что им известно о подобной связи, дабы не потерять лицо. Этому обществу были чужды многие естественные для нас чувства: мысль о воспроизведении потомства вызывала здесь отвращение, а аборты и детоубийство воспринимались как норма. И при том, что знатность и происхождение имели большое значение, продолжение рода происходило чаще за счет усыновления, а не рождения. Поэтому главной добычей во время военных набегов были дети других племен. Согласно подсчетам, в начале XIX века лишь 10 % индейцев по крови были истинными гуайкуру.
Если же дети умудрялись все-таки родиться у гуайкуру, то их отдавали в другую семью и настоящие родители навещали их очень редко. До достижения четырнадцати лет согласно обычаю тела детей с головы до ног покрывали черными узорами и называли их тем же словом, что и первых увиденных негров. Затем происходил обряд посвящения, узоры смывали, и сбривали одну из двух концентрических корон из волос, которые их венчали прежде.
Тем не менее рождение знатного ребенка служило важным поводом для праздников, отмечавших каждый этап его взросления: отнятие от груди, первые шаги, участие в первой игре и т. д. Глашатаи торжественно произнесли имя ребенка, предрекали новорожденному большое будущее; из тех, кто родился в тот же день, ребенку выбирали будущего «собрата по оружию», устраивались пирушки, мед разливали по кубкам, сделанным из рогов или черепов; женщины переодевались в костюмы воинов, разыгрывали поединки. Знать рассаживались согласно своей родовитости. Вокруг суетились рабы, им запрещалось пить, надо было оставаться трезвыми, чтобы помочь хозяевам облегчить себя рвотой, если это понадобится, и заботиться о них, когда те забудутся в сладостных сновидениях, которым так способствует изрядное опьянение.
И все эти Давиды, Александры, Цезари, Карлы, Рашели, Юдит, Паллады и Аргины, Экторы, Ожье, Лагиры и Ланцелоты
[15] были невероятно горды собой и уверены в том, что их предназначение – править миром. Подтверждение этому индейцы находили в мифе, дошедшем до нас лишь в отрывках; этот затерянный в веках рассказ удивительно прост. Если говорить кратко, суть этого мифа заключается в том, что образ слуги зависит от характера самого общества, в чем я лично убедился несколько позже, во время путешествия на Восток. Вот эта история: когда верховный бог Гоноэньоди создавал человека, первыми на земле появились индейцы гуана, а затем все остальные племена, гуана он повелел заниматься сельским хозяйством, а прочим племенам – охотой. Другой бог, которому также поклонялись индейцы, по прозвищу Обманщик, заметил, что племя мбайя было забыто в глубине пещеры, и помог ему выбраться с помощью нити. Но поскольку никаких особенных занятий на земле для мбайя не нашлось, им выпало покорять другие племена и использовать их труд. Существовал ли когда-нибудь более обоснованный и прочувствованный «Общественный договор»?
