– А ты мной гордишься?
– Конечно! Ужасно горжусь! Всем о тебе рассказываю и хвастаюсь. Ты ведь мой… – Он хотел сказать «мой сын», но осекся. – Ты мой самый любимый человек во всей Вселенной.
– А что такое Вселенная?
– Это безграничное пространство, такое огромное… как любовь. – Кристофер потрепал мальчика по взъерошенному затылку. – Так, по-моему, кому-то пора спать. Уже девять часов.
Мальчик нехотя сполз с дивана и направился в свою комнату.
– Эй! Сначала в ванную, Симон! Прими душ и почисти зубы.
Симон развернулся и поплелся в ванную, сгорбившись и шаркая ногами, как будто эволюционировал обратно в австралопитека. Помня, что скоро должна прийти норвежская дама из полиции, Кристофер великодушно сократил ему время на чистку зубов.
В своей комнате, переодевшись в пижаму, Симон полез под кровать и достал оттуда коробку с вещами родителей, которые забрал из дома после их смерти. Взяв из коробки серую толстовку «Аберкромби» с капюшоном – ту, что отец носил по выходным, – он залез под одеяло и свернулся калачиком, прижимая ее к груди.
Кристофер, присев на краешек кровати, зажег ночник в форме лазерного меча, и от мягкого, приглушенного света в комнатке сразу стало уютно.
– Спокойной ночи, Кристофер.
Он улыбнулся мальчику, постаравшись скрыть разочарование – каждый вечер надеялся, что Симон скажет: «Спокойной ночи, папа».
Мальчик вздохнул, уткнувшись носом в скомканную толстовку, и закрыл глаза. Кристофер, поцеловав его в лоб, тихо вышел из комнаты.
В гостиной он включил ноутбук, нашел в Интернете номер телефона Главного управления полиции Осло и набрал его на мобильнике.
Глава 14
Ровно в 21:30, как и было условлено, в прихожей раздался звонок. Кристофер пошел открывать.
– Значит, верно говорят, что северяне пунктуальнее южан. Прошу, входите.
В этой квартире Сара с первых минут почувствовала себя комфортно. Белые, приятного оттенка стены, бережно сохраненные элементы старинной архитектуры (например, большие деревянные балки под потолком и дубовый опорный столб посреди гостиной), пол, покрытый толстым плетеным ковром светло-коричневого цвета (появлялось ощущение, будто идешь по песку), и настенные светильники с фигурными плафонами, рассеивавшие мягкое, теплое сияние, создавали уютную атмосферу.
Кристофер, устроившись на диване-уголке, пригласил Сару присаживаться, а она все осматривала комнату и удивлялась, не находя в ней признаков женского присутствия. «Что ж, если этот месье гуляет направо и налево, то по крайней мере не изменяет жене, уже хорошо, – подумала она. – Обычный холостяк в вечном поиске добычи». Но, сев на диван, Сара увидела оттуда мячик и детский велосипед в коридоре за дверным проемом. «Значит, он в разводе».
– Я вас слушаю, инспектор, – сказал Кристофер. – Почему вас интересует Адам?
Он говорил быстро, беспокойно поглаживая подбородок в трехдневной щетине, – тема беседы заставляла его волноваться, но еще больше он нервничал из-за того, что от гостьи исходило странное, почти гипнотическое спокойствие.
Сара заправила рыжую прядь за левое ухо, стараясь не касаться правой, обожженной стороны, надежно скрытой волосами, достала инспекторское удостоверение и положила его на журнальный столик.
– Как мне сообщили, вы звонили в Главное управление полиции Осло удостовериться, что я там работаю. Надеюсь, теперь ваша душа спокойна?
– Вполне. Журналистская привычка проверять информацию. Да и потом, нельзя приводить в дом кого попало.
«За исключением хорошеньких студенток», – подумала Сара, не сводя с него пристального взгляда светло-голубых глаз.
Кристофер тоже исподтишка ее рассматривал и пришел к выводу, что при других обстоятельствах он сделал бы все, чтобы соблазнить эту норвежку с необычным, редким обаянием, в котором смешались холодность и нежность. По крайней мере, он попытался бы это сделать, не слишком рассчитывая на успех, потому что давно так не робел в присутствии женщины. А все из-за того, что в ней чувствовались внутренняя сила и уверенность в себе. Да еще эта скрытая под прядями волос правая сторона лица… Что она прячет? «В общем, дамочка с претензиями, – заключил Кристофер, – и без чувства юмора. Похоже, ей нравится быть привлекательной только для того, чтобы отшивать мужчин. Впрочем, я ничего о ней не знаю. Но кажется, хотел бы узнать побольше…»
– Я расследую смерть пациента психиатрической больницы «Гёустад» в Осло, – неожиданно заговорила Сара, будто прочла его мысли и решила пресечь их на корню. – Судя по всему, ваш брат Адам был последним, кто интересовался этим человеком, за исключением персонала больницы. Интересовался настолько, что нанес визит в «Гёустад». Начальница отдела кадров фирмы «Жантикс», где работал Адам, сказала мне, что он погиб в дорожной аварии, и дала телефон редакции вашего журнала.
– О’кей… И что именно вы хотите узнать об Адаме? Не понимаю, почему вам кажется странным, что финансовый директор фармацевтической фирмы посетил психиатрическую больницу.
– Ваш брат был в «Гёустаде» за год и месяц до смерти пациента, а точнее, двенадцатого января две тысячи пятнадцатого года.
– Адам умер девятнадцатого января, через неделю после визита. – Эту дату Кристофер, как всегда, произнес с волнением. – И что же?
– Меня это настораживает.
– Не вполне вас понимаю.
– Ваш брат никогда не рассказывал о чем-нибудь необычном в его работе на «Жантикс»? Или, возможно, вы заметили, что его поведение изменилось незадолго до аварии?
Кристофер потер лоб.
– Нет… Нет. Мы с Адамом были очень близки, я почти все знал о его жизни, а он – о моей. У меня не возникало чувства, что он от меня что-то скрывает.
– И все-таки подумайте.
– Вы намекаете, что смерть моего брата как-то связана с тем пациентом… из вашей больницы?
Сара ответила вопросом на вопрос:
– Каким был Адам?
– Погодите-ка! – Кристофер вскинул ладони перед собой. – Я не буду с вами откровенничать, пока не узнаю хоть что-то конкретное. Речь все-таки идет не о ком-нибудь, а о моем брате!
– Ладно. Возможно, гибель вашего брата была неслучайной.
– Что?! – Кристоферу показалось, будто ему ударом ножа вскрыли старую рану, едва зажившую за год скорби.
Сара понимала, какую реакцию в душе собеседника вызвали ее слова, и ей было жаль Кристофера. Несмотря на то что этот человек не вызвал у нее симпатии по первым впечатлениям, не было причин заставлять его страдать.
– Вы понимаете, что говорите? – тихо сказал Кристофер, подумав вдруг, что Симон может их услышать.
От Сары не ускользнуло, что он неосознанно бросил взгляд в сторону коридора, и, быстро сопоставив это с замеченными мячиком и велосипедом, она тоже понизила голос:
