– Хватит нести чушь, Натаниэл.
– Поверь мне раз в жизни, Лазарь. Не трогай моего сына, иначе, обещаю, ты дорого заплатишь, очень дорого.
Лазарь молчал, как будто обдумывал угрозу.
У Кристофера свело шею от напряжения, но дуло глушителя сильнее вдавилось в висок, заставив его наклонить голову. Он покосился на Симона – мальчик по-прежнему был без сознания.
– Если не хочешь ему ответить ради меня, сделай это ради Симона, папа. Я ведь знаю, что ты его любишь.
– Я больше не могу терять время, – нетерпеливо сказал Лазарь. – Сергей, убей мальчишку, если Натаниэл не ответит.
– Что?! – всполошился Кристофер. – Нет, нет, нет! Прошу вас! Вы не можете! Только не ребенка! – и расширенными от ужаса глазами уставился на отца: – Папа!!!
Убийца поднес оружие к поникшей голове бесчувственного Симона, и у Кристофера от ярости из глаз брызнули слезы.
– Нет!
– Повторяю, – произнес Лазарь, напрягая усталый голос. – Что вы искали, проводя эксперименты над пациентами Четыре-Восемь-Восемь, и что вам удалось найти? Я хочу знать об этом все, Натаниэл. Все! Раз…
Кристофер задергался на стуле, сражаясь с путами, как обезумевший зверь; веревки врезались в кожу, пережимая сосуды, мускулы напряглись так, что казалось, сейчас лопнут.
– Даже если у тебя есть причины молчать, ничто, ничто не стоит жизни Симона! – заорал он.
Отец наконец осмелился взглянуть сыну в лицо. У него по щекам тоже текли слезы. Еще пару часов назад он читал внуку сказки о рыцарях и драконах, в лицах разыгрывая сценки, а до этого играл с ним в пинг-понг.
– Два! – громко, со злостью сказал Лазарь.
– Стойте! – крикнул Кристофер.
– Пусть ответит.
Эдвард все еще смотрел на сына – тот рыдал, напрягшись всем телом и натянув веревки, будто хотел броситься между Симоном и пистолетом в руке бандита.
– Последнее предупреждение, Натаниэл.
– Как же твоя вера, папа? – всхлипнул Кристофер. – Как ты мог заставлять нас молиться и позволить убить свою жену? Ты не можешь молчать! Ты обязан спасти Симона!
Теперь Эдвард снова смотрел в пустоту.
– Смерть внука будет на твоей совести, – сказал Лазарь. Бандит отступил назад и прицелился в затылок мальчика.
Кристофер дернулся с такой силой, что веревки содрали кожу на руках.
– Три, – проронил Лазарь.
– Стой, – произнес Эдвард ровным голосом.
Кристофер видел, как палец бородатого бандита замер за секунду до того, как коснулся спускового крючка.
– Я тебя слушаю, Натаниэл.
– Все ответы в папке с документами, которую я храню здесь, в этом доме.
– Где именно?
– В комоде у меня за спиной.
– Сергей, посмотри, – приказал Лазарь.
– Он не сможет открыть сейф, – возразил Эдвард. – Там сканер отпечатка пальца. А на случай, если тебе придет в голову мысль отрезать мне палец по старой привычке – ты ведь часто так делал, когда работал в советской разведке? – имей в виду, что сканер реагирует еще и на пульс.
– Сергей, развяжи его, пусть откроет сейф. Только будь осторожен.
Убийца подошел к Эдварду и, одной рукой держа пистолет возле его головы, другой разрезал ножом веревки.
– Не шали, – предупредил он, – а то первым я пристрелю пацаненка.
Эдвард медленно встал со стула, приблизился к комоду из красного дерева, на котором стояла статуэтка, знакомая Кристоферу с детства, – чайка, расправившая крылья. Отец, присев на корточки, открыл дверцы, достал с полки коробки с бокалами и поставил их на пол рядом с собой. Затем приставил большой палец к маленькому экрану в глубине комода – панель с экраном отъехала в сторону, открыв металлическую дверцу сейфа. Эдвард набрал код из четырех цифр и, осторожно достав из сейфа серую картонную папку, тяжело поднялся на ноги.
– Отпустите Симона и моего сына, – потребовал он, держа папку перед собой кончиками пальцев.
Но Сергей, не дожидаясь решения начальника, вырвал папку у него из рук.
– Документы у тебя? – забеспокоился Лазарь.
– Да, – отозвался бородатый. – Целая папка.
– Открой ее.
Бандит попятился, не спуская глаз с Эдварда, и откинул картонную обложку.
– Здесь конверт.
– Что в нем? – нетерпеливо спросил Лазарь.
Убийца, отбросив папку, принялся вскрывать конверт, и Кристофер заметил, что отец пристально следит за каждым его движением. В тот самый момент, когда крафт-бумага надорвалась, бандит вдруг вскрикнул и попятился, выронив конверт и оружие. Кристофер, находившийся довольно далеко от него, почувствовал исходивший из конверта резкий запах. И прежде, чем он понял, что происходит, Эдвард метнулся к пистолету, упавшему на пол. Однако Сергей очухался раньше, чем ожидалось, и ударил его ногой по руке. Старик отпрянул, выпустив оружие, а его противник, страшно закашлявшись, согнулся, прижимая ладони к глазам, пошатнулся и, чтобы не упасть, с размаху оперся рукой на низкий столик – тот опрокинулся, по полу разлетелись безделушки, зазвенели фарфоровые осколки статуэток.
Эдвард тем временем бросился к двери, ведущей в сад за домом. По пути он сорвал халат – подозрение Кристофера подтвердилось, на отце действительно была уличная одежда. Открывая дверь, он обернулся, кинув взгляд через плечо, и, выбежав в сад, поспешил к лесу.
– Сергей! – надрывался динамик телефона. – Сергей, что у вас там происходит?!
Бандит с трудом встал на четвереньки, его вырвало, после этого он хрипло проговорил, задыхаясь:
– Натаниэл сбежал… Конверт… ловушка… ядовитый порошок…
– Догони его! – рявкнул Лазарь.
Сергей попытался подняться, но его не держали ноги.
– Не… не могу.
Последовало молчание, затем снова раздался скрипучий требовательный голос:
– Кристофер Кларенс, догоните отца и верните его в дом. Или Симон присоединится к бабуле на том свете.
Убийца на коленях дополз до Кристофера, достал из кармана нож и разрезал веревки, удерживавшие его на стуле. Вскочив, журналист на секунду замер, обдумывая, каковы шансы обезвредить бандита, надышавшегося ядом, но прямо на него смотрело дуло пистолета, и он решил, что риск слишком велик.
– Поторопитесь, – велел Лазарь, – если не хотите, чтобы я сдержал обещание.
– Но если этот ваш мерзавец хоть пальцем тронет мальчика, – процедил Кристофер, – вы никогда не получите ответов, пусть даже мне придется удавить отца голыми руками. Поверьте, я это сделаю, – и бросился к двери в сад.
За деревьями он увидел силуэт Эдварда, который тяжело бежал к калитке, той самой, к которой им с братом в детстве строго-настрого запрещалось приближаться – отец говорил, что в лесу опасно, они могут заблудиться.
