– Никаких наводок?
– Совсем никаких, что необычно.
– В общем, если что вылезет, дай мне сразу знать.
– Обязательно. – После паузы Херб добавил: – Сожалею насчет Джесс. Ее поступок, конечно, вопиющий, но мне все равно не нравится, когда рушится карьера умного, крутого копа.
– Как ты понимаешь, я не жаждал ее увольнения.
– Естественно. Ты говорил с ней?
– Да, мы виделись вчера вечером.
Херб знал все об отношениях Истона и Салседы.
– Ты, Фрост, пришел ко мне не за советом, но все же…
– Не переживай, между нами ничего нет, – ответил Фрост, предвидя вопрос.
– Вот и хорошо. Так лучше. Перефразируя слова, сказанные мне одним мудрым молодым человеком, она не твоя Джейн Доу
[38], Фрост.
Фрост закатил глаза: этим мудрым молодым человеком был он сам – приятелю нравилось поддразнивать его. Эти слова вернули его на пятнадцать лет назад, в студенческие дни в Университете Сан-Франциско, когда они с Хербом познакомились. В те дни Фрост был индивидуалистом, пытавшимся понять мир и плохо преуспевавшим в этом. Единственным предметом гордости было то, что он учился без «хвостов», так что когда его не было в аудитории, он ездил по улицам города за рулем такси.
В один сентябрьский вечер, ближе к полуночи, он получил заказ забрать пассажира из мэрии. Подъехал к величественному, с куполом, зданию на Ван-Несс и обнаружил там мужчину за пятьдесят. Одетый в зеленовато-голубой костюм-тройку из семидесятых, тот развалился на ступеньках. Когда мужчина вскарабкался на заднее сиденье такси, салон наполнился таким мощным кумаром, что Фросту пришлось открыть все окна. Херб
[39] было не именем, а прозвищем; он носил это прозвище большую часть жизни, причем вполне заслуженно.
Хербу некуда было ехать; он просто нуждался в компании. Следующие семь часов, до рассвета, они ездили по городу. Хотя Истон и родился в Сан-Франциско, Херб устроил ему совершенно необычную экскурсию. Когда они отъехали от мэрии, он рассказал, что двадцать седьмого ноября семьдесят восьмого года видел Дэна Уайта и слышал выстрелы, которыми был убит Харви Милк
[40]. Фрост вез рассказчика по Хейт и слушал истории о власти цветов и о Лете любви от человека, который сам был участником всего этого. Херб рассказывал о Джонстауне
[41]. О Джо Монтане
[42]. О землетрясении восемьдесят девятого года. О СПИДе.
Уже глубокой ночью, когда кумар выветрился, Херб рассказал ему о женщине по имени Сильвия. Они познакомились в июле шестьдесят восьмого и занялись тем, чем в то лето занималась вся молодежь. Выходили на протесты. Ловили кайф от наркотиков. Трахались. То была эпоха без обещаний, однако Херб был убежден, что им с Сильвией удалось найти нечто, что превышает свободную любовь. А потом она исчезла. Однажды утром в августе он проснулся один и больше никогда не видел ее и не слышал о ней. С тех пор, рассказывал он Истону, он никого так не любил.
Именно тогда Фрост изложил Хербу свою философию любви, которая могла сложиться в голове только у двадцатилетнего студентика, не имевшего серьезных отношений. И которой он остался верен и сегодня.
«Похоже, Херб, она была твоей Джейн Доу. Знаешь, у всех где-то есть своя Джейн Доу. Девушка, которая изменит твою жизнь. Некоторые люди умирают, так и не узнав ее. Ты хотя бы нашел свою».
Херб, в зелено-голубой тройке, выслушал этот сомнительный перл мудрости и разразился диким хохотом. Потом расхохотался и Фрост. К утру, когда он подвез Херба к мэрии, они уже были близкими друзьями, и с тех пор эта дружба только крепла.
– Издевайся сколько хочешь, – сказал Фрост, – но Дуэйн, кажется, нашел свою Джейн Доу.
– Дуэйн? Наверное, у свиней выросли крылья.
– Это точно. Они встречаются уже полгода. А он рассказал мне о ней только недавно. Ее зовут Табби Блейн. Рыжая, красивая, тридцать лет.
– Лет на десять старше обычных подружек Дуэйна?
– Именно так.
– Твоя мама, наверное, в восторге.
– Не сомневаюсь. Они с отцом сегодня вечером прилетают из Аризоны, так что я с ними увижусь. Уверен, я услышу кучу восторгов по этому поводу.
– А ты познакомился с этой Табби?
Истон заколебался, и это не укрылось от внимания Херба.
– Да.
– И она тебе понравилась?
– Да. Очень.
Херб вглядывался в лицо Фроста, как будто пытался понять, что утаивает его друг. Временами казалось, что старик знает его лучше, чем он сам. Следующий вопрос Херба был каверзным:
– А ты? В твоей жизни не появилась некая неизвестная Джейн Доу?
– Сожалею. Мы с Шаком убежденные холостяки.
– Вообще никого? – с лукавой улыбкой человека, обладающего инсайдерской информацией, потребовал от него ответа Херб.
– Ты на кого намекаешь?
– О, я слышал, ты познакомился с одной привлекательной журналисткой. С Иден Шей.
– Откуда ты знаешь о ней, ты, старый лис?
– Она вчера брала у меня интервью.
– Об убийствах?
– Нет, о тебе. Она знала, что мы друзья.
– И что ты ей рассказал?
– Ничего. Я просто подтвердил то, что она уже знала, – что ты красив и не обременен обязательствами, что ты выдающийся философ, изучающий любовь и романтические чувства.
– Ха.
– Кажется, ты здорово заинтересовал ее, Фрост, причем не только в профессиональном плане.
– Не увлекайся. Иден нужна просто хорошая история, и она делает все возможное, чтобы оказаться внутри событий. Таков ее стиль, видишь ли. Ей нравится подбираться вплотную к людям, о которых она пишет.
– Она назвала тебя героем своей новой книги, – сказал Херб.
– Никакой я не герой. Просто приглашенная в конце звезда.
Херб хлопнул его по плечу.
– Зря ты так уверен. Ты уже давно являешься частью этой самой книги.
