Камилль с явной неохотой взяла пакет. Фрост ждал, что она будет делать дальше. Ее лицо искажала мука. Тонкие, изящные пальцы дрожали. Она разглядывала циферблат, браслет, камни с нежностью, словно лаская их.
А потом она сделала то, чего Фрост меньше всего хотел от нее. И этот жест сказал обо всем.
Она перевернула часы.
Изучила крышку. Гравировку. La rêveuse. И помертвела. Из ее глаз словно утекла жизнь. Она положила пакет на стол с таким видом, будто он был раскаленным.
– Это копия. Это не часы Мелани. Как вы и предполагали.
– Ясно.
– Выбросьте их, – через силу произнесла она. – Они ничего не значат.
– Спасибо, что подтвердили, – сказал Фрост, хотя на самом деле она против воли подтвердила обратное тому, что говорила сейчас. Беря в руки часы, она ожидала увидеть надпись. Она с первого взгляда узнала всю их историю. Теперь ему нужно понять, откуда и зачем взялись другие часы.
– Вы закончили, инспектор?
– У меня есть еще пара вопросов.
Он взял пакет. Когда убирал его в карман, губы Камилль дернулись. Ему показалось, что она вот-вот выхватит часы.
– Это очень оригинальное изделие, – сказал он. – Кому-то пришлось немало потрудиться, чтобы найти точную копию.
– Оригинальные, но не уникальные.
– Из того, что говорилось на суде, я помню, что часы создал и продал один не очень известный ювелир в Швейцарии, – сказал Фрост.
– Да, у семьи моего бывшего мужа есть шале в Венгене. Ювелир приходится им каким-то родственником, кузеном какого-то кузена или что-то в этом роде.
– Значит, точную копию часов Мелани мог сделать тот же самый ювелир?
Камилль пожала плечами.
– Не исключено.
– Часы дорогие? По виду дорогие.
– Дороговизна – явление, зависящее от ваших возможностей.
– Вы заметили гравировку на обратной стороне часов? – спросил Фрост. – Она ставит меня в тупик.
– Почему?
– Зачем создавать себе столько проблем, добывая копию часов Мелани, если на них есть надпись, доказывающая, что часы не ее? Я в том смысле, что на часах Мелани ведь не было надписи, верно?
Камилль сверлила его взглядом, как будто хотела разглядеть, что внутри черепа.
– Верно.
– И если бы надпись была, вы бы наверняка заметили, что ее нет, – продолжал он. – Я был в суде, когда вы давали свидетельские показания. Я видел, как вы опознали часы, найденные в тайнике у Руди Каттера. Вы были очень убедительны. Вы были абсолютно уверены.
– Да, именно так.
– Маловероятно, что вы могли ошибиться.
– Нет, я не ошиблась.
– После суда вам вернули часы Мелани?
– Да.
– Они все еще у вас?
Камилль ощетинилась. Теперь она видела в нем врага.
– Нет.
– Вот как? И что же с ними случилось?
– Я уничтожила их, инспектор. Я взяла молоток и превратила их в пыль. Они больше не существуют. Для меня они были источником боли и муки, напоминанием о том, что я потеряла, и я хотела избавиться от них.
– Понимаю.
– Разве? – усомнилась она дрожащим голосом. – Тогда, ради всего святого, я не понимаю, зачем вы задаете мне все эти вопросы столько лет спустя. Тем более что ваша сестра тоже стала жертвой Руди Каттера. Что вы затеяли? Зачем вы все это вытаскиваете на свет?
Фрост уже много часов задавался тем же вопросом. Его не удивила реакция Камилль. Любая мать, прошедшая через такое, была бы возмущена до глубины души. Однако возмущение этой матери почему-то выглядело наигранным. Оно маскировало что-то другое. Она знала больше, чем рассказывала ему.
– Буду с вами откровенен, миссис Валу, – сказал Фрост. – Когда я взял в руку эти часы, моим первым побуждением было сделать то же, что сделали вы. Уничтожить их.
– Так и надо было сделать. Вы должны сделать это прямо сейчас. Я уже сказала вам. Выбросьте их.
– Я бы с радостью, но так вопрос уже не стоит.
– Почему?
– Потому что вы солгали мне, – с грустью произнес Фрост.
Камилль не стала ничего отрицать. С нее спало напряжение, и она отпила свой кофе.
– Инспектор, позвольте мне кое о чем вас спросить.
– Пожалуйста.
– У вас есть хоть малейшие сомнения в том, что Руди Каттер – тот самый человек, что убил женщин? В том числе мою дочь? В том числе вашу сестру?
– Никаких.
– Тогда правосудие свершилось.
– Верно, но правосудие требует честного суда, проведенного по всем правилам.
– Каттер все это получил.
– Я надеюсь на это. Мне больше всего на свете хотелось бы верить в то, что эти часы всего лишь копия и что настоящие часы найдены у Каттера.
– Они и найдены там, – отрезала Камилль. – Тут нет никакой тайны. Когда это животное похитило и убило Мелани, на ней были те самые часы, что я купила ей. Руди Каттер забрал их. Спрятал. Его план состоял в том, чтобы надеть их на следующую убитую женщину. Точно так же, как он делал шесть раз до этого. И у него все получилось бы, если бы ваша коллега, мисс Салседа, не нашла их в доме. Она нашла именно часы Мелани, инспектор. Я подтвердила это, когда она их мне показала. Я засвидетельствовала это под присягой на суде. Вот та истина, что имеет значение.
Фрост заподозрил, что за многие годы она самой себе не раз повторяла эти же самые слова, пытаясь убедить себя в том, что она все сделала правильно.
– Если все это так, значит, кто-то ведет со мной грязную игру.
– Несомненно, этот кто-то работает с Руди Каттером.
– Очень вероятно. Хотелось бы мне знать, как им удалось раздобыть эти часы. Что нужно сделать, чтобы заполучить вот такую точную копию?
– Слетать в Швейцарию, – нетерпеливо проговорила Камилль.
– У ювелира есть веб-сайт?
– Он индивидуальный предприниматель в крохотной деревушке. Онлайн, инспектор, живет не весь мир.
– Как вы думаете, ювелир записывает имена своих клиентов и что они купили? – спросил Фрост. Потому что знал, что покажут эти записи. Камилль тоже знала.
По лицу женщины промелькнула тень.
– Не имею представления.
– А как звали ювелира?
– Совсем не помню. Насколько мне известно, он уже умер. Он и тогда был очень стар, а с тех пор прошло десять лет.
– А ваш бывший муж? Может, он помнит? Вы говорили, что ювелир приходился ему дальним родственником.
– Спросите у него, – довольно раздраженно ответила Камилль. – Если честно, инспектор, я не понимаю, зачем вам все это надо. Я уже сказала: это часы не Мелани.
