Зачем это было нужно?
В чем причина такой немилости к арбитражным судам? Почему Кремль не побоялся практически остановить хорошо работавшую машину, что не могло не создать дополнительных проблем для экономической жизни? Вряд ли это сводилось только к личности председателя ВАС Антона Иванова, который являлся одним из наиболее сильных членов немногочисленной «команды Медведева» и который временами позволял себе делать весьма резкие публичные заявления. Так, например, в декабре 2012 г. на Всероссийском съезде судей он сказал: «…Государство, в котором у граждан не останется права на судебную защиту, – это уже не цивилизованное демократическое государство, это тирания. И не так уж важно, что к этому привело: нехватка денег в бюджете, нежелание что-то менять или иные факторы… Мы стоим перед лицом серьезнейшего кризиса – кризиса доверия к судебной системе…»
[266] Неудивительно, что после таких высказываний он не получил никаких предложений по дальнейшему трудоустройству и не вошел в состав обновленного Верховного суда.
Скорее всего, озабоченность Кремля вызывал тот вектор развития, который за последние годы обрела система арбитражных судов. Вектор на повышение независимости суда и на обеспечение верховенства права. Например, нарезка судейских округов в системе арбитражных судов не совпадала с административными границами, что резко снижало возможности региональных и местных властей оказывать давление на судей. В системе арбитражных судов была введена официальная аудиозапись судебных заседаний, которая не позволяла судьям манипулировать позициями сторон и высказанными аргументами при составлении протоколов и вынесении решений
[267]. Постановления президиума и пленума были обязательны для арбитражных судов в силу прямого указания закона (в том числе позволяли пересматривать решения, идущие вразрез с разъяснениями таких постановлений) и работали как эффективный инструмент упорядочения практики судов, приведения ее к единообразию. Информационные письма формально имели рекомендательный характер, но по факту также применялись судами, поскольку отражали позицию высшей судебной инстанции. Ни та, ни другая норма не работали в системе судов общей юрисдикции.
Все это привело к тому, что при рассмотрении в арбитраже споров предпринимателей с государственными органами обе стороны имели равные шансы на выигрыш
[268], в то время как в уголовных процессах шансы обвиняемых на оправдание в среднем по России по итогам 2016 г., согласно данным Судебного департамента, не превышают 0,37 %
[269]. Практика взыскания судебных издержек, поддерживавшаяся ВАС, обеспечивала, например, полное погашение ущерба налогоплательщикам, причиненного налоговыми органами. А в судах общей юрисдикции добиться от государства реальных компенсаций практически невозможно.
Очевидно, что на такую «безответственную» судебную систему, которая была создана в арбитражных судах, Кремль не мог полагаться, поскольку независимый суд представляет слишком серьезную угрозу для сохранения существующей системы власти. Изменить эту систему Кремль не мог, поэтому оставалось одно возможное решение – уничтожить ее.
Зачистка наверху
Помимо уничтожения относительно независимого судебного органа Путин решил провести еще одну чистку на самом верху судебной системы. Закон, практически не претерпевший никаких изменений при прохождении в Государственной думе, перечеркивал принцип несменяемости судей
[270] и предусматривал формирование заново полного состава Верховного суда России. И делаться это должно было под полным контролем исполнительной власти, под контролем Кремля.
Притом что в России существует Высшая квалификационная коллегия судей, закон предусматривал создание временного органа, Специальной квалификационной коллегии (СКК), наделенного полномочиями по отбору кандидатов на должности судей Верховного суда страны. Необходимость создания такого органа никак не объяснялась, а позднее выяснилось, что тем самым Кремль закрепил свое право вето на назначение любого из кандидатов, одобренного СКК. Таким образом, главным содержанием задуманных преобразований стала проверка на лояльность и чистка высшей судебной инстанции России.
Зачистка руководства российской судебной системы была тщательной, что лишний раз указывало на важность задачи, поставленной Кремлем. За отведенные законом на ее работу полгода Специальная квалификационная комиссия отвергла более половины кандидатов, утвердив лишь 91 судью Верховного суда из 170, которые должны входить в его состав. Для того, чтобы верховная судебная инстанция могла начать работу в такой ситуации, понадобилось принятие специального закона, который снижал кворум, необходимый для принятия решений
[271].
Основным объектом кадровой чистки стал состав Высшего арбитражного суда. Еще до окончательной ликвидации ВАС семеро его судей (из 53 работавших в то время) подали в отставку
[272], хорошо понимая, что шансы на переназначение у них минимальные, поскольку все они пришли в ВАС вместе с его председателем Ивановым, которому не нашлось места в объединенном суде. В итоге две трети состава ВАС не прошли процедуру переназначения и лишились судейского статуса; да и в целом к середине лета 2018 г. шестая часть из 30 мест в Коллегии Верховного суда по экономическим спорам (куда перешло рассмотрение дел, ранее попадавших под юрисдикцию ВАС) не была заполнена, что сильно снизило работоспособность этого органа
[273]. Даже те эксперты, которые положительно оценили ход процедуры слияния высших судов, отмечали, что высшая надзорная инстанция стала фактически бездействующей: «…Президиумом ВС в проанализированный период (с 6 августа 2014 г. по 31 декабря 2015 г.) были рассмотрены лишь четыре арбитражных экономических дела. Соответственно, его надзорная активность в части разрешения экономических споров близка к “нулевой”».
