Практика применения нового закона немедленно показала, что исполнительная власть получила неограниченные возможности, чтобы препятствовать созданию и регистрации новых партий, а также добиваться ликвидации неудобных или неугодных. Перед выборами в Государственную думу в 1999 г. в России существовало 139 политических общественных объединений, имеющих право участвовать в парламентских выборах, из которых две трети воспользовались этим правом. К выборам 2003 г. осталось 44 зарегистрированные партии. «После перерегистрации… останется не более 10 партий. Это прежде всего те, которые представлены в Госдуме», – внятно озвучил перспективу замминистра юстиции Евгений Сидоренко
[288].
Важнейшим шагом на пути установления контроля Кремля над избирательным процессом стало создание в 2002–2003 гг. вертикали избирательных комиссий: они были выстроены в иерархическом порядке и подчинены Центральной избирательной комиссии (ЦИК). Руководители региональных избиркомов стали избираться по предложению ЦИК или назначаться ЦИК; состав нижестоящих избиркомов в значительной части начал формироваться путем назначения их членов вышестоящими комиссиями. В марте 2003 г. информационная система ГАС «Выборы» была передана в ведение Федеральной службы охраны (ФСО)
[289] – отныне вся информация о результатах голосований контролировалась наиболее приближенной к президенту спецслужбой. Избирательные комиссии, включая ЦИК, стали получать эту информацию только из рук Кремля.
Контроль над Думой
В отличие от Бориса Ельцина, никогда не демонстрировавшего своих пристрастий ни к одной партии, новый российский президент и его администрация не скрывали того, что «Единая Россия» является партией власти. «Мы поддерживали и будем поддерживать “Единую Россию”»
[290], – публично заявлял Владислав Сурков, хорошо понимая, что может не опасаться нарушения закона, прямо запрещающего чиновникам использовать свои возможности в интересах политических партий. Сотрудники кремлевской администрации в повседневном режиме руководили деятельностью «Единой России», создавая ей ощутимые конкурентные преимущества в политической жизни, главным образом обеспечивая неограниченный доступ к финансовым ресурсам и СМИ.
Это не замедлило сказаться на ходе и результатах избирательной кампании 2003 г.: «Единая Россия» доминировала в СМИ. Хотя коммунисты были второй партией по количеству упоминаний, это были в значительной мере негативные публикации. Представители «Единой России», занимавшие официальные позиции, получали доступ на федеральные телеканалы практически без ограничений, поскольку заявлялось, что это не относится к предвыборной гонке; а большинство из 23 партий, зарегистрировавшихся для участия в выборах, могли получить лишь минимальный доступ на контролируемые государством телеканалы. Созданная Кремлем вертикаль избирательных комиссий не дала сбоев: примерно две трети членов этих комиссий оказались представителями исполнительной власти или работниками бюджетных организаций, а члены «Единой России» заняли большинство мест, предназначенных для политических партий. В результате на этапе регистрации кандидатов многие неугодные властям политики не были допущены до участия в выборах (бывший вице-президент Александр Руцкой, бывший генеральный прокурор Юрий Скуратов, несколько депутатов Государственной думы).
Важным фактором, повлиявшим на ход выборов, стал арест за восемь недель до дня голосования Михаила Ходорковского, одного из основных спонсоров либеральных партий (СПС и «Яблоко»), – после этого финансирование их избирательных кампаний сильно сократилось. Кроме того, по Москве пошли разговоры о том, что поводом для ареста Ходорковского явилось финансирование им предвыборной кампании коммунистов
[291], которые по-прежнему воспринимались Кремлем как наиболее серьезный противник и на борьбу с которым были направлены основные силы. «Разгром [коммунистов] закладывался нами в предвыборную стратегию»
[292], – раскрыл позднее планы Кремля Глеб Павловский, работавший в то время консультантом в президентской администрации.
Борясь с коммунистами, Кремль поддержал регистрацию нескольких партий и избирательных блоков, занимавших по многим вопросам позиции близкие к компартии, с целью забрать у нее голоса. Эта тактика сработала: неожиданно высокого результата (9 %) добился блок «Родина», возникший лишь за три с половиной месяца до выборов, а коммунисты вместо ожидавшихся всеми 20 с небольшим процентов голосов получили на треть меньше. Вкупе с тем, что коммунисты в мажоритарных округах получили в четыре раза меньше мест, чем на прошлых выборах, это означало сокрушительное поражение Компартии. С этого момента она перестала быть политической силой, которая могла претендовать на власть и влиять на принятие решений в стране. Амбиции коммунистов сошли на нет – они поняли, что сохранить свое место на политической сцене можно, только став полностью лояльными Кремлю.
На выборах 2003 г. впервые в российской истории Кремль обвинили в массовой фальсификации результатов голосования: три партии (КПРФ, «Яблоко» и СПС) организовали наблюдение на всех 95 тысячах избирательных участках и на основании полученных копий протоколов участковых избиркомов заявили, что к результатам голосования было добавлено около 3,5 млн голосов людей, которые не принимали участия в выборах (при официально объявленной явке 60,7 млн человек). Российские и международные наблюдатели признали огромное количество процедурных нарушений на выборах; Комитет по мониторингу Парламентской ассамблеи Совета Европы заявил, что состоявшиеся выборы нельзя считать справедливыми, но все это не помешало российскому Центризбиркому признать их результаты.
