В начале июня 2017 г. в нескольких офисах «Тиона» в различных городах России сотрудники МВД провели обыски, которые по традиции сопровождались выемкой документов и оборудования. Генерального директора и основателя компании Дмитрия Трубицына вызвали на допрос, после которого его задержали в следственном изоляторе на двое суток. Через два дня суд принял решение о домашнем аресте бизнесмена и запретил ему общаться с кем-либо, кроме ближайших родственников, то есть отстранил его от управления компанией.
Следствие обвинило предпринимателя в том, что на протяжении полутора лет компания продавала оборудование без фотокаталитического блока очистки воздуха, который был установлен в ранних моделях, выпуск которых был прекращен за четыре года до этого
[514]. Несмотря на положительные заключения медицинских учреждений, где проводились испытания новых моделей очистителей воздуха, подтвердившие, что они обеспечивают необходимое качество, следователи заявили, что оборудование не «оказывает бактерицидного воздействия на находящиеся в воздухе вирусы и бактерии», и назвали его «фальсифицированным»
[515]. Свое обвинение следователи подкрепили экспертным заключением, которое подписал специалист, не имеющий необходимой квалификации и не проводивший сам и не заказывавший третьим лицам проверку качества работы оборудования. Следствие не предъявило каких-либо доказательств причинения вреда жизни или здоровью в результате работы этих устройств.
Предпринимателю выдвинули обвинение в производстве и сбыте незарегистрированных медицинских изделий, не отвечающих требованиям безопасности (такой состав преступления появился в российском Уголовном кодексе в 2015 г.). При этом в постановлении о возбуждении уголовного дела были указаны типы оборудования, которые имели все необходимые регистрационные удостоверения
[516]. Сама компания признает, что в некоторых регистрационных документах после их выдачи были выявлены неточности, которые последовательно исправлялись. Это было связано с тем, что заявки на регистрацию были поданы в 2011 г., а за следующие шесть лет правила регистрации медицинской техники изменялись несколько раз и чиновники каждый раз запрашивали новые документы и подтверждения.
Дмитрий Трубицын находился под домашним арестом шесть месяцев, что заметно осложнило работу компании. Многие контракты были остановлены, новые потенциальные потребители воздерживались от проведения переговоров – у инвесторов и менеджеров компании возникли серьезные основания считать, что силовики действовали в интересах конкурентов
[517]. В начале декабря 2017 г., на очередном заседании, судья сначала «автоматически» продлил домашний арест еще на два месяца, а потом неожиданно для всех Следственный комитет согласился на смягчение условий: предпринимателя оставили на свободе под подпиской о невыезде. В начале февраля 2018 г. Дмитрию Трубицыну было предъявлено окончательное обвинение, а материалы дела переданы в суд
[518].
В апреле 2018 г. суд начал рассматривать дело Трубицина, однако прислушался к защите, указывавшей на неконкретность обвинения, заявил, что на основе позиции следствия суд не может вынести обоснованное и законное решение, и вернул дело в прокуратуру «для устранения препятствий его рассмотрения судом»
[519]. Через пять месяцев после этого появилась информация о том, что прокуратура отказалась утверждать обвинительное заключение; через 10 дней после этого следователь закрыл уголовное дело. Будем надеяться, окончательно
[520].
Права собственности – это для жуликов
В ночь с 8 на 9 февраля 2016 г. на центральные площади Москвы была выведена тяжелая строительная техника, которая… начала сносить торговые павильоны, во множестве возникшие в 1990-е. За ночь снесли 97 объектов.
В Советском Союзе дома строились так, что в них на первых этажах не было предусмотрено помещений для магазинов или компаний, оказывающих бытовые услуги. В первой половине 1990-х городским властям по всей стране стало понятно, что нужно что-то делать в этом направлении. Один из путей, по которому пошли московские власти, было строительство легких павильонов на площадях около станций метро. Вернее, движение шло с двух сторон: инициативные предприниматели зачастую сначала строили такие сооружения, а потом всеми правдами и неправдами регистрировали их и получали права собственности. Не всегда эти сооружения украшали городские пейзажи, но зато они эффективно решали бытовые проблемы москвичей.
Летом 2015 г. российский парламент принял закон, который дал право муниципальным властям сносить здания и сооружения, построенные без получения необходимых разрешений. И самое главное, закон лишил собственников права на судебную защиту, установив, что муниципальные власти могут произвольно принимать решение, что считать незаконным строительством и какие здания и сооружения нужно снести.
В декабре 2015 г. правительство Москвы приняло решение о сносе 104 зданий, построенных в Москве: решением чиновников они были признаны опасными для москвичей из-за расположения на инженерных коммуникациях и над технической зоной метро
[521]. Многие владельцы возмутились: их собственность была надлежащим образом зарегистрирована в государственных органах
[522]. Многие из них снова пошли в суды, доказывая свое право собственности, но это не помогло. Мэр Москвы Сергей Собянин отдал приказ о выводе строительной техники на площади, заявив, что подлежащие сносу сооружения «были построены в 1990-е гг. при явном попустительстве либо содействии чиновников». Столкнувшись с резкой критикой своих действий в СМИ, Собянин сделал фантастическое по своему цинизму заявление, которое в полной мере продемонстрировало его отношение к правам собственности: «Нельзя прикрываться бумажками о собственности, приобретенными явно жульническим путем»
[523].
