Кстати, об Ильицком. Я поднялась, подошла к окну и осторожно, боясь быть замеченной, выглянула сквозь щель между портьерами. Ильицкого, однако, не увидела.
– Отчего же тебе стало страшно? – поинтересовалась я, даже отворив окно. Оглядела задний двор полностью – никого не было.
– Ну, мало ли… – загадочно молвила моя подруга. – Дуэли сейчас, конечно, уже редкость… но и Андрей, и Женя – люди военные, а у них там свои правила. Кто их знает. Да кого ты там высматриваешь?
– Никого, – отрезала я и закрыла окно.
И потом только до меня дошел смысл слов Натали.
– Дуэль? Что ты говоришь такое?
– Да будет тебе прикидываться. Меня стыдишь, а сама с Андреем в беседке обнимаешься…
– Я не обнималась! – возмутилась я.
– …а то и вовсе flirtes avec Eugène à tous
23. Зачем тебе оба? Как собака на сене, ей-богу.
Я даже не сразу нашлась, что ответить – какая нелепость пришла в голову моей подруге!
– Ты говоришь глупости, я даже комментировать это не стану! Давай прогуляемся лучше, – я, еще раз бросив взгляд за окошко, начала искать, что бы накинуть на плечи.
– Так ведь дождь… – слабо возразила Натали.
– Дождь уже кончился. Сколько можно сидеть дома? Собирайся, только оденься теплее.
* * *
Стыдно это признавать, но мне было до смерти любопытно, с кем назначена встреча у Ильицкого на заднем дворе в дождь. Там, где никто его не должен увидеть. И куда он ушел теперь? Однако и после того как мы с Натали обошли дом два раза – его не увидели. Двор был пуст, даже слуги по такой погоде сидели в тепле.
Встретили мы лишь цыгана Григория, вышедшего из парка. Увидев нас, он разулыбался и неожиданно вдруг сказал, изобразив почти великосветский поклон:
– Bonjour, mademoiselle!
24
Мы с Натали переглянулись с улыбками: у цыгана оказался вполне неплохой выговор – видимо, это врожденное чувство языка. Ошибся он, лишь употребив «mademoiselle» в единственном числе, а не во множественном.
Натали, однако, осталась в восторге:
– Bonjour, monsieur! – манерно ответила она и присела в реверансе, что, в свою очередь, привело в восторг цыгана, и он даже попытался поцеловать у нее ручку – но я не позволила.
– Вы делаете огромные успехи, monsieur Григорий, – похвалила я вполне искренне.
– Спасибо, барышня! – раскланялся он теперь со мною. – А вы куда путь держите в такую погодку? Неужто в парк?
– Мы уже возвращаемся домой, – отозвалась я, понимая, что от попытки «прогуляться в такую погодку» нас сейчас станут долго отговаривать, а то еще и навяжутся провожать.
Но цыган, кажется, моим словам поверил и вскоре ушел, оставив нас с Натали вдвоем.
Моросящий мелкий дождь действительно почти не доставлял неудобств: воздух был наполнен восхитительной свежестью и запахом грибов – возвращаться в дом ни мне, ни Натали совершенно не хотелось. Держась под руки и ведя неспешную беседу – совсем как во время прогулок в Смольном – мы решились все же пройтись по парку.
– Вчера за игрой Женя вел себя просто ужасно! – сетовала Натали. – Честное слово, я уже тысячу раз пожалела, что заставила тебя расстаться с брошкой. А вот Андрей – настоящий мужчина… – Натали тяжко вздохнула, но тут же спохватилась: – нет, ты не думай, если я и завидую тебе, то по-доброму, – в порыве она крепко обняла меня за плечи и чмокнула в щеку. – Я и впрямь очень-очень счастлива за тебя, Лиди! Вы с Андреем замечательная пара!
– Натали, ну что ты говоришь, – со смехом возразила я, – никакая мы не пара! Прошу тебя, давай не будем об этом более.
– Давай, – легко согласилась Натали.
Оказалось, что мы уже пересекли парк, выйдя к белокаменному фонтану. Прежде я так и не успела показать Натали это место, а теперь она, увидав и с журчанием переливающуюся воду, и статую нимфы и, особенно, золотых рыбок на дне фонтана, пришла в такое восхищение, что ахала не переставая и упрекала меня, что я не привела ее сюда раньше.
– Да-да, прелестно, – согласилась я с подругой, даже не глядя на рыбок. Признаться, меня занимало здесь кое-что другое.
– Натали, – позвала я, обойдя фонтан и встав возле чугунной решетки, – там, за воротами, тоже владения Эйвазовых?
– Должно быть, – отозвалась подруга, – весь лес до самой Большой Масловки принадлежит папеньке.
– Так почему же ворота заперты?
– Не знаю… – Натали, оставив рыбок, подошла ко мне и даже подергала чугунную решетку.
Я же, увидев навесной замок, присела возле него на корточки и отметила в этот раз, что, во-первых, он хитро защищен от дождя так, чтобы не ржавел, а во-вторых, что отверстие для ключа изрядно поцарапано. Тотчас это навело меня на мысль, что замок этот отпирают с завидным постоянством.
Само собой, первым делом я подумала, что пользуется этими воротами Лизавета Тихоновна во время своих promenades de nuit
25. В таком случае ключ от замка она, скорее всего, носит при себе. Однако была вероятность, что ключ спрятан где-то здесь, рядом с воротами…
– Лиди, фу, ты же руки испачкаешь! Иди лучше сюда.
Я действительно уже перебирала камни у подножия ворот в поисках ключа, не сразу догадавшись, как глупо выгляжу. Оставив это занятие, я вернулась к моей подруге и села рядом с нею на борт фонтана.
Некоторое время мы провели в молчании, забавляясь тем, что рассматривали рыбок. А потом Натали спросила довольно неожиданно:
– Ты, наверное, считаешь меня глупым ребенком, поэтому у тебя от меня столько тайн.
– Тайн? – удивилась я.
– Именно! Я тебе все на свете рассказываю, а ты даже не хочешь признаться, кто тебе нравится больше: Андрей или Женечка.
Я поморщилась и, дурачась, брызнула в нее водой из фонтана:
– Даже не говори мне про твоего кузена! Как тебе только в голову такое пришло?!
Натали же была серьезна:
– Вот – ты опять уходишь от ответа. Ты всегда так делаешь. И даже с твоей брошью: сколько лет я тебя знаю, а ты никогда не говорила, что твоей маме подарил ее какой-то таинственный «Большой Т.» Кто он? Это какое-то прозвище твоего отца?
Первым побуждением было сказать «Я не знаю» – и я действительно не знала наверняка. Но подумала, что это именно то, что Натали называет «уходить от ответа». Что касается гравировки брошке, я хорошо помню, как однажды спросила об этом у мамы – я тогда была совсем мала и только училась читать.
