Инстинктивно я метнулась в сторону – сделала шаг и снова споткнулась. Не удержала равновесие и опять упала коленями в рыхлую землю, усыпанную хвоей. Ругая на чем свет стоит и свою неуклюжесть, и ботинки с узким каблуком, недавно еще любимые – а пуще всего злодейку-судьбу, приведшую меня в эту треклятую усадьбу, я оперлась рукой о крупный камень… И лишь когда кое-как отряхнула от сырой земли испорченную юбку, сообразила вдруг, что держусь на просто за какой-то слишком узкий и высокий камень.
Я опиралась на могильный памятник с прибитой к нему медной табличкой.
Волна паники, вытесняющая остатки здравомыслия, заставила меня снова отшатнуться. Однако прежде чем я сумела подняться на ноги второй раз, кто-то схватил меня под руку чуть выше локтя и грубо, хотя и действенно помог подняться.
И снова я отшатнулась, отчаянно пытаясь вырваться – лишь мгновением позже, взглянув в лицо моего спасителя, я сумела перевести дыхание.
– Боже, как вы меня напугали, Андрей!
Не менее ошарашено, чем я, он смотрел сейчас на памятный камень. Потом он перевел взгляд на меня и ухмыльнулся:
– Не перестаю вам удивляться, Лиди: вы упали на заброшенную могилу – однако, напугал вас я.
– Сомневаюсь, что это могила, кладбище находится дальше… – ответила я не очень уверенно. – Быть может, родственники просто заменили камень на другой памятник, а этот выбросили в лес…
– Да нет, – отозвался Андрей мрачно, – табличка-то медная, такими не разбрасываются.
Я взглянула на табличку еще раз и разглядела теперь немногословную надпись:
«Здѣсь въ 1865 погребено тѣло Софiи Самариной, род. 1837 въ Псковѣ».
Сей металл действительно очень походил на медь, так что мне пришлось признать правоту Андрея. И я подумала даже, что табличка эта – удовольствие слишком дорогое для крестьян. Да и то, что похороненная здесь женщина была всего-то двадцати восьми лет, что могила ее находится за пределами кладбища и увенчана памятником, вместо православного креста – все это наводило меня на определенные мысли. Отнюдь не светлые. Насколько я знала, за оградою кладбищ хоронят обычно самоубийц.
– Позвольте, я уведу вас отсюда, Лиди, – сказал Андрей, наблюдая мое смятение.
Я молча покорилась.
– Андрей, прошу вас, помогите мне найти Натали, – вспомнила я о главном, едва мы покинули неприятное место.
– О Наталье Максимовне не беспокойтесь – Ильицкий обещал отвести ее домой.
– Ильицкий? – переспросила я.
Он-то здесь откуда?
– Да… я шел здесь, мимо деревни, и встретил сперва его, а потом и Наталью Максимовну. Она была страшно напугана и, также как вы сейчас, просила срочно отправиться на ваши поиски. С ней остался Евгений, а я отправился искать вас. Зачем вы забрели так далеко, позвольте спросить?
Я же из этого рассказа вынесла, что Натали, слава богу, цела и невредима, и что действительно забрались мы так далеко, раз ближе оказалась Масловка, а не усадебный дом.
* * *
Дождь снова начал накрапывать. Однако едва ли это беспокоило меня теперь: мы с Андреем шли под руку все по тому же лесу, укрытые от посторонних любопытных глаз, и на душе моей становилось все спокойней и светлее. Причиной тому был, разумеется, Андрей. Что за глупость придумала Натали, будто я флиртовала с Ильицким? Даже вспоминать о нем не хочется.
– А куда вы ходили в такой дождь, Андрей? – спросила я, отметив, что сегодня он не отличается ни разговорчивостью, ни хорошим настроением.
– На почту – отправлял письмо для матушки и отца. Они очень волнуются о здоровье Максима Петровича.
– И Евгений Иванович, верно, ходил на почту?
– Не знаю, я не спрашивал.
Я помолчала. А потом заговорила осторожно:
– Андрей, Натали мне рассказала, что вчера, после ужина, между вами и Евгением Ивановичем произошла ссора… – Он не спешил мне возражать, а я безуспешно пыталась поймать его взгляд. – Ведь ей это лишь показалось? Верно? Скажите мне, что вы по-прежнему являетесь друзьями с Ильицким.
Андрей молчал, упорно глядя себе под ноги, а мне становилось все тревожнее от этого молчания.
– Лиди, Евгений при мне оскорбил даму. Не просто даму – вас. Возможно, другие его слов не слышали, но я слышал прекрасно. Вы полагаете, это можно оставить так?
Значит, Натали не ошиблась. Моя душа холодела от понимания, что совсем рядом происходит что-то ужасное и непоправимое, чему я являюсь причиной.
– Да, он оскорбил меня, но я его простила, – отозвалась я как можно равнодушнее. И чуть сжала при этом плечо Андрея, на которое опиралась. – Вы ведь сами мне говорили, что в глубине души он неплохой человек, и что его нужно принять таким, каков он есть. Так вот, я принимаю. И даже обещаю, что попытаюсь подружиться с ним.
– Подружиться? – Андрей обидно усмехнулся.
– Ну, по крайней мере, попытаюсь не спорить более с ним по малейшему поводу. А вы мне пообещайте, что забудете вчерашний вечер и останетесь друзьями с Ильицким впредь. Обещаете?
– Обещаю, что постараюсь, – тоже не сразу отозвался Андрей И наконец-то позволил мне посмотреть в его глаза.
Даже я почувствовала, что у него как будто груз с плеч упал – что только убедило меня в нужности и своевременности этого разговора.
Андрей, однако, еще добрую половину пути говорил о своем друге: истории те были довольно занятными и даже заставили меня немного по-другому взглянуть на Ильицкого. Хотя я бы с большим удовольствием поговорила о чем-то более приятном.
Впереди уже показались ворота усадьбы – еще несколько шагов, и волшебство нашего уединения с Андреем исчезнет. И мне вспомнилось отчего-то, как вчера мы с ним стояли, прячась от дождя под навесом. И как глупо я испугалась и убежала. А еще у меня мелькнула мысль, что если сегодня Андрей попытается меня обнять или даже поцеловать – я не испугаюсь. Сама поражаясь бесстыдным своим мыслям, я подняла на него взгляд.
Вероятно, и Андрей почувствовал что-то в этот момент, потому что замедлил шаг. Помедлив, взял в ладонь мои озябшие пальцы.
– Лиди, я давно хотел вам… тебе сказать…
А я вдруг подумала, какие же холодные у Андрея руки. Должно быть, он невероятно замерз, пока возился со мною. Да к тому же он сегодня без плаща, а только в легком своем сюртуке…
Плащ. Ведь в той избушке на кресло был накинут мужской плащ, именно такого фасона, как носит Андрей.
– Андрей, вы, наверное, ужасно замерзли. Где ваша верхняя одежда? – спросила я немедленно, перебив его на полуслове.
– Что? Не помню, право, кажется, я забыл утром надеть плащ. Уверяю вас, мне не холодно, Лиди.
– Нет, я все же думаю, вы замерзли и можете простудиться. Давайте поскорее вернемся в дом.
