Жан Ги нередко сидел в кабинете шефа и наблюдал, как им командует эта молодая женщина с пирсингом в носу и розовыми волосами. Словно преобразившаяся фея Динь-Динь из «Питера Пэна».
Но это письмо было отправлено на его личный почтовый адрес.
Гамаш поднялся и подошел к столу:
– Подождешь минутку?
– Конечно, patron.
Жан Ги, стоя у двери, проверил собственную почту.
Гамаш кликнул по письму. Это было сообщение из лаборатории насчет анализа таблеток, найденных у Поля Маршана предыдущим вечером. Но его оторвал от письма звонок на сотовый.
– Oui, allô, – сказал он в трубку, с помрачневшим лицом читая письмо.
– Арман…
Звонила Рейн-Мари.
Что-то случилось.
* * *
– Значит, она позвонила вам первому, прежде чем набрать «девять-один-один»? – спросил прокурор.
– Да, – ответил Гамаш.
Неужели в зале суда стало еще жарче? Он чувствовал, что рубашка под пиджаком прилипла к коже.
– И что она вам сказала?
* * *
Быстро, инстинктивно протянув руку, словно к самой Рейн-Мари, Арман прикоснулся к кнопке громкой связи, и в тот же момент Жан Ги на другом конце кабинета повернулся к нему.
– С тобой все в порядке? – спросил Арман.
– Я нашла кобрадора.
Наступила короткая, секундная, пауза, в течение которой мир изменился. Ее слова повисли в воздухе, и эти двое мужчин на миг застыли.
– Говори, – сказал Гамаш, вставая и глядя на Жана Ги.
– Он в цокольном помещении церкви. Я спустилась в кладовку, чтобы достать вазы для свежих цветов, а он там.
– Он тебя ударил?
– Нет. Он мертв. Там кровь, Арман.
– Где ты?
– Дома. Я заперла дверь церкви и пришла сюда позвонить.
– Хорошо. Там и оставайся.
– Я еще не звонила в «девять-один-один»…
– Я сам позвоню.
Он посмотрел на Бовуара, который уже начал набирать номер.
– На тебе есть кровь?
– Да. На руках. Я наклонилась и дотронулась до его шеи. Маска все еще остается на нем, но он холодный. Наверно, не нужно было к нему прикасаться…
– Ты же должна была выяснить. Мне жаль…
– Это не твоя вина.
– Non, я говорю, мне жаль, что придется попросить тебя кое о чем. Пожалуйста, не мой пока руки.
Наступило молчание, пока до Рейн-Мари доходили его слова. Она хотела спросить почему. Хотела возразить. Даже попросить. На мгновение, на долю секунды она разозлилась на него. За то, что обращается с ней как с любым другим свидетелем.
Но это прошло. Рейн-Мари понимала, что она ничем не лучше любого другого свидетеля. А он был копом.
– Понимаю, – сказала Рейн-Мари. И это действительно было так. – Только поспеши.
Гамаш уже выходил за дверь. Бовуар шел следом.
– Я ухожу. Все мои встречи отменяются, – сказал он, торопливо шагая по приемной мимо мадам Кларк.
Она не стала задавать вопросов, не промедлила ни секунды:
– Да, сэр.
Гамаш и Бовуар быстро прошли по длинному коридору к лифту.
– Жан Ги вызвал «девять-один-один», агенты приедут через несколько минут. Позови Клару и Мирну, пусть побудут с тобой. Я выезжаю. Хочешь, чтобы я оставался на связи?
– Нет, я позвоню Кларе и Мирне. Поспеши, Арман.
– Я спешу. – Он отключился и велел Бовуару: – Вызывай Лакост.
– Уже. Она высылает бригаду.
Бовуар прибавил шагу, чтобы не отстать от Гамаша.
Они провели вместе бессчетное количество расследований. Были рядом во время арестов, допросов и перестрелок. Во время страшных событий и праздников.
На похоронах и на свадьбах.
Жан Ги видел его в радости и в скорби. Сердитым и озабоченным.
Но никогда не видел Армана Гамаша в отчаянии.
До этой минуты.
И еще в ярости.
Оттого, что руки Рейн-Мари в крови.
Они помчались в Три Сосны с сиреной, по дороге связавшись с местным отделением Квебекской полиции. Приказали не входить в церковь и охранять ее.
– И я хочу, чтобы агент стоял у моего дома, – сказал Гамаш, описав, как выглядит его дом.
Бовуар выключил сирену, когда они свернули на второстепенную дорогу, ведущую к узкой грунтовой. Здесь он поехал медленнее из-за выбоин и опасности появления на дороге оленей, которые нередко выскакивали прямо под колеса идущей машины.
– Быстрее, – велел Гамаш.
– Но, patron…
– Быстрее.
– Мадам Гамаш в порядке, – сказал Бовуар. – В безопасности. Никто не причинит ей вреда.
– Ты бы говорил то же самое, если бы речь шла об Анни, которая нашла труп и ждала тебя с кровью на руках? С кровью, которую ты попросил не смывать?
Жан Ги прибавил скорость, ощущая пустоту в животе и легкий удар очков по переносице, когда машина попадала в очередную выбоину.
* * *
– Итак, тело нашла ваша жена? – спросил прокурор.
– Oui.
– И она прикасалась к нему.
– Oui.
– Ваша жена определенно не похожа на мою, месье. Не могу представить, чтобы моя жена прикоснулась к мертвому телу, тем более к телу, залитому кровью. Ведь было ясно, что произошло убийство, не так ли?
В зале суда стало еще жарче, когда Гамаш почувствовал, как горячая волна поднимается из-под его воротника по шее, но в его голосе это никак не проявилось.
– Да, было ясно. И вы правы, мадам Гамаш женщина необычная. Она должна была проверить, нельзя ли чем-то помочь. И ушла, только когда поняла, что помощь уже не нужна. Я полагаю, ваша жена проявила бы такое же мужество и сострадание.
Прокурор продолжал смотреть на Гамаша. Судья смотрела на Гамаша. Все присутствующие смотрели на Гамаша. Репортеры что-то строчили.
– Вы попросили ее не мыть руки, верно?
– Да, попросил.
– Почему?
– Большинство из тех, кто находит жертву убийства, непроизвольно нарушают картину на месте преступления…
– Например, прикоснувшись к телу?
– Или переместив что-то. Или пытаясь навести порядок. После такого потрясения люди теряют контроль над собой. Обычно к тому времени, когда появляется полиция, место преступления уже не имеет первоначального вида.
– Как в данном случае.
– Non. Мадам Гамаш прикоснулась к телу, но ей хватило присутствия духа больше ничего не трогать и запереть дверь. Потом она позвонила мне.
