– Я говорил с ним. Спросил, кто он и чего хочет. Но он не отвечал. Продолжал стоять. Смотреть.
– На что?
– На магазины. Не могу сказать, на какой именно.
– А потом?
– Ничего. Оно просто стояло там.
– В течение двух дней, – добавил Бовуар.
– Pardon? – сказала Лакост.
– Оно простояло там два дня, – повторил Бовуар.
– В таком одеянии?
– Ну, не все время, – ответил Гамаш. – В первый вечер я долго не ложился спать, наблюдал. В какой-то момент оно исчезло, но было очень темно, и я даже не заметил его ухода. Я лег спать, а когда проснулся, оно уже вернулось.
Лакост глубоко вздохнула, потом оглянулась на бесформенную глыбу на полу в кладовке и на коронера, стоящего рядом на коленях. Рядом с этим существом.
Теперь оно выглядело жалким, потерявшим всю свою прежнюю жизненную силу, и больше никому не угрожало. Словно животное, свернувшееся в уголке, чтобы умереть.
Но смерть его не была естественной.
– Вы назвали его кобрадором, – сказала Лакост. – Я никогда о таком не слышала. Что-то испанское, вы говорите?
Гамаш рассказал ей о сборщике долгов во фраке. Об испанском коллекторе, который преследовал людей, пока стыд не заставлял их вернуть долг.
Лакост слушала и озабоченно хмурила брови.
Когда он закончил, она спросила:
– Значит, кобрадор пришел сюда, чтобы заставить кого-то отдать долг?
– Не совсем так, – ответил Гамаш. – Да, современные кобрадоры занимаются именно этим. Но здесь у нас появился кобрадор старого образца. Предшественник. Подлинный кобрадор.
– И что он собой представляет?
Гамаш посмотрел на Жана Ги, и тот продолжил историю. Рассказал Лакост о том, что ему удалось узнать. Об острове. О жертвах эпидемий, проказы, о детях, рождавшихся с физическими недостатками, о ведьмах. И о совести, сотворенной властями.
– Кобрадоров арестовывали, – сказал Гамаш. – Пытали, чтобы они рассказали, кто такие и откуда пришли. Но никто из них не заговорил. Тех, кто не умер от пыток, казнили. Однако на их место приходили другие. Наконец власти поняли, откуда они взялись, и отправили на остров солдат, которые убили всех.
– Всех? – переспросила Лакост.
Проблема людей, наделенных воображением, в том, что они живо представляют себе подобные сцены. Мужчин. Женщин. Детей.
– Кое-кому удалось избежать общей участи, – ответил Гамаш. – Возможно, кому-то помогли сами солдаты, которым не нравился полученный приказ.
Муки совести, подумал он.
– То есть вы хотите мне сказать, что здесь у вас на деревенском лугу появился древний мститель, – сказала Лакост. – Из Средних веков.
– Ты не веришь? – спросил Гамаш и слегка улыбнулся, прежде чем Лакост успела среагировать. – Non. Я не об этом. Я говорю о том, что кто-то знал о древнем кобрадоре и решил использовать этот образ, чтобы получить желаемый результат.
– И этим кем-то оказалась Кэти Эванс, – подхватила Лакост.
– Нет, – возразил Гамаш. – Это не могла быть Кэти. Я видел ее в пекарне и книжном магазине, когда кобрадор стоял на лугу. А Рейн-Мари видела, как Кэти с мужем уезжала вчера вечером в Ноултон.
– Но если кобрадором была не Кэти Эванс, то кто?
Ответа на этот вопрос пока не было.
– И если не она изображала кобрадора, – продолжила Лакост, – то, возможно, она была его целью. Но почему на ней его костюм?
Мужчины опять пожали плечами.
– Кто бы это ни сделал, он давно покинул деревню, – заметил Бовуар.
– Боюсь, что так и есть, – сказал Гамаш. – Коронер добавит информации, но убийство, скорее всего, произошло вчера вечером. Утром, когда я выгуливал Анри и Грейси, кобрадора здесь уже не было.
– Это во сколько? – спросила Лакост.
– Сразу после семи.
– А когда вы видели его в последний раз?
Гамаш задумался:
– Вчера вечером, однако я не могу тебе сказать, когда он ушел.
– Но утром его не было, – проговорила Лакост. – Что же с ним произошло?
– Я подумал, что он ушел, потому что добился своего.
– То есть убил Кэти Эванс, – сказала Лакост.
– Получается, что так.
– Хотелось бы знать, что такого ужасного она совершила, – подумала вслух Лакост.
Гамаш уставился прямо перед собой. Не в кладовку, а в пространство.
– Что? – спросил его Жан Ги.
– Это не имеет смысла.
– В самом деле? – с усмешкой проговорил Бовуар. – Парень в черной мантии и маске не имеет смысла?
Гамаш строго посмотрел на зятя, потом обратился к Изабель Лакост:
– Современный кобрадор – сборщик долгов, но не киллер. А кобрадор во времена эпидемий олицетворял совесть. И не был убийцей. Даже когда его провоцировали, даже ради спасения собственной жизни он не отвечал насилием. Как и кобрадор вчера вечером.
Он рассказал им о разъяренной толпе.
– Так почему же этот кобрадор убил? – спросил Бовуар.
Ответом ему было молчание.
Глава шестнадцатая
Оливье стоял у окна бистро, наблюдая за тем, как офицеры полиции, только что вышедшие из церкви, идут по дороге.
Оливье был не один. Все жители деревни и фермеры округи собрались в бистро, которое становилось центром притяжения общества во все времена – и в хорошие, и в плохие.
И было совершенно ясно, какие сейчас времена.
Они молча смотрели, как Арман Гамаш, Жан Ги Бовуар и Изабель Лакост идут к ним сквозь холодную ноябрьскую изморось, которая время от времени превращалась в ледяной дождь, а потом снова в изморось.
Оливье и Габри подавали кофе и чай, соки и свежую теплую выпечку от Сары. Никакого алкоголя. Не стоило распалять и без того разогретые эмоции.
Изморось сопровождалась туманом, отчего казалось, будто Три Сосны – аэропорт, закрытый для взлетов и посадок.
В обоих каминах с двух сторон бистро весело потрескивали дрова – единственный (если не считать чьего-то затрудненного дыхания) звук, который сейчас раздавался в зале.
Здесь пахло дымком и крепким кофе. И мокрой шерстью от тех, кто появился позднее, спешил сквозь напитанный влагой день.
В любое другое время, при любых других обстоятельствах в бистро царила бы уютная, безопасная, домашняя атмосфера. Бистро было убежищем. Но не сегодня.
Все смотрели в окно на эту троицу. Казалось, вместе с ней из тумана появляются дурные новости.
Потом Оливье оглянулся.
