– Кто ее убил, Арман? Кобрадор?
Рейн-Мари знала, что у него нет ответа, но надеялась, что в интимной обстановке их ванной комнаты у него может появиться свежая мысль, которой он поделится с ней.
– Да, я думаю, он в эпицентре событий.
Она взглянула ему в глаза:
– Ты ничего не мог сделать.
– Именно это я и сделал. Ничего. Впрочем, я здесь не для того, чтобы говорить о себе. Поговорим о тебе.
Он погладил ее кожу большим пальцем.
– Кое-что ты все же сделал, – сказала она, игнорируя его слова. – Ты его предупредил. Ты не можешь арестовать человека за то, что он стоит на деревенском лугу. Слава богу.
– Слава богу, – пробормотал Арман.
Он знал, что Рейн-Мари права. Но не мог не чувствовать уколов своей больной совести. Обвинял себя в том, что следовал букве закона, а не его духу. И прошел мимо здравого смысла.
Кэти Эванс убита. Кобрадор пропал. А Рейн-Мари отмокает в ванной, и хотя кровь давно смыта, но пятно осталось.
– Закон иногда глуп, – сказал он, сжимая ее теплую руку.
– Ты так не думаешь.
– Думаю. Есть законы, которые никогда не следует претворять в жизнь.
– Но ты не вправе решать, – возразила она, садясь в ванне и глядя ему в глаза. – Ты глава полиции. Ты должен следовать законам, даже если это неудобно. – Она не сводила с него взгляда и говорила не спеша, четко. – Ты не можешь прогнать кого-либо из общественного места перед твоим домом только потому, что этот человек тебе не нравится, Арман.
Из ее уст это прозвучало так ясно, так рассудительно.
– Я только не могу понять, как убийца узнал о кладовке, – сказала Рейн-Мари. – Туда почти никто не заходит.
– А почему зашла ты?
– У меня было несколько цветков физалиса. С длинными стеблями. Я хотела поискать там подходящую вазу, пусть и со сколами. – Она задумалась на мгновение. – Ты думаешь, кобрадор по ночам уходил туда?
– Это вполне возможно. Очень вероятно. Криминалисты скажут нам больше, но в этом есть смысл. Там удобно прятаться. Там есть туалет, кухня. В маленькой кладовке нет окон.
– Вы нашли орудие убийства?
Он посмотрел на нее озадаченно:
– Что ты имеешь в виду?
Теперь настала ее очередь смотреть с недоумением:
– Ты знаешь, чем убили Кэти?
– Битой, конечно.
– Конечно?
Гамаш молча смотрел на нее, потом его глаза расширились.
– Опиши еще раз, что ты увидела, когда нашла тело.
Рейн-Мари еще больше выпрямилась в ванне, уловив, как изменилась интонация его голоса. Стала вспоминать:
– Когда я включила свет, мне бросилось в глаза что-то темное, словно тень в углу. Мне показалось, это груда темной одежды. А потом я увидела кровь.
Он сжал ее руку, фиксируя ее слова.
– Что еще ты увидела в кладовке? – Ему не нравилось делать это, но приходилось.
Рейн-Мари нахмурилась:
– Банки с консервами. Несколько ваз, в основном со сколами и щербинами. Несколько сломанных подсвечников. Такие вещи даже на блошином рынке не продашь.
– Что-нибудь еще? На земле?
Сильнее давить на нее он не мог. Она должна была сказать сама. Или не сказать.
Рейн-Мари снова обвела кладовку мысленным взором:
– Non. А что я должна была увидеть? Я что-то упустила?
– Non, но мы почти упустили. Ты не возражаешь? – Он поднялся.
– Конечно-конечно, иди.
Арман наклонился и поцеловал ее.
– Это не твоя вина, – прошептала она.
Уходя, он думал о том, сколько раз слышал эти слова от других.
«Это не моя вина». Хотя почти всегда тот, кто говорил это, был виноват.
Глава двадцатая
– Что ты ищешь? – поинтересовался Гамаш, остановившись в дверях своего кабинета.
– «Властелина Колец», – ответил Бовуар.
Он закрыл книгу.
– Не «Повелителя мух»? – спросил Гамаш.
– Верно, верно, «Повелителя мух». Я дошел до того места, когда Фродо и Ральф находят волшебное кольцо в голове свиньи. Но я не очень понимаю, почему на острове оказался римский папа.
– «Википедия», – пробормотал Гамаш, направляясь к входной двери. – Мне нужно еще раз взглянуть на церковную кладовку.
– Зачем? – спросил Бовуар, следуя за тестем.
– Рейн-Мари только что сообщила мне одну деталь.
– Какую?
Гамаш передал ему свой разговор с Рейн-Мари.
– Вы шутите, – сказал Жан Ги, хотя Гамаш, конечно, не шутил. – Я иду с вами.
– Сестра мадам Эванс и ее родители не знают о случившемся, и было бы полезно осмотреть дом Эвансов в Монреале.
Бовуар помолчал, потом коротко кивнул:
– Я поеду. Вам нужно оставаться здесь, с мадам Гамаш.
– Merci, Жан Ги. Для обыска дома нам, вероятно, понадобится судебный ордер. Я подозреваю, что мистер Эванс все еще спит.
– Вы имеете в виду, отключился? – уточнил Бовуар, когда они надевали куртки. – Он явно принял больше одной таблетки. Его просто снесло. Вырубило.
– По мнению доктора Харрис, он принял не меньше двух. И возможно, не лоразепам.
– Опиоид?
– Не знаю.
– Леа Ру намеренно дала ему слишком большую дозу? Или по ошибке? – подумал вслух Бовуар.
Это был интересный вопрос.
Они пошли по тропинке, подняв воротники, чтобы защититься от ледяного дождя.
– Оставьте мне что-нибудь на обед, – попросил Жан Ги.
По пути в Монреаль Жан Ги размышлял, почему он соврал Гамашу о том, что искал в Интернете.
Да, он читал о «Повелителе мух». Но читал немного раньше. Поиск, который он скрыл от Гамаша, касался слов, написанных его шефом на салфетке, выпавшей из его кармана.
«Сжечь наши корабли».
Теперь Бовуар знал, откуда эти слова. Но не знал, чем они так поразили старшего суперинтенданта, что он решил их записать. И сохранить.
Вероятно, запись была сделана после ланча. А кто был с шефом на ланче?
Туссен. Мадлен Туссен. Новый глава отдела по расследованию особо тяжких преступлений.
«Сжечь наши корабли».
* * *
Арман Гамаш шел сквозь вечернюю темноту. Туман, все еще висевший над деревней, приглушал свет в окнах домов. Создавалось впечатление, будто Три Сосны немного не в фокусе. Не вполне принадлежат этому миру.
