– Верно. И слова, сказанные им в то время, точно отвечали ситуации. Но то был прогноз. Обоснованные предположения. А сейчас, когда прошли недели и месяцы, кое-что прояснилось.
– Все хуже, чем мы думали? – Она не хотела задавать этот вопрос, но все же спросила.
– Поскольку мы выглядели слабыми, организованная преступность, банды, контрабандисты стали сильнее. Наглее.
– На это мы и рассчитывали.
– Oui. К тому же они стали гораздо беспечнее. Вот эту трещинку мы и искали.
– Если можно так выразиться, – сказала она и даже улыбнулась.
Бовуар не улыбнулся в ответ. Напротив, его красивое усталое лицо омрачилось.
– Если мы потерпим неудачу, Мадлен, все будет гораздо хуже, чем мы предполагали. Это станет второй катастрофой для Квебекской полиции, а заодно и для властей Квебека, которых ждет немедленный крах. Сначала коррупционный скандал, а теперь, похоже, полная некомпетентность…
– Граничащая с преступным поведением, – добавила суперинтендант Туссен.
Но только Бовуар знал, что граница уже позади. Старший суперинтендант Гамаш в зале суда пересек эту границу.
– Ты сравнивала это с борьбой против рака, – сказал Бовуар. – Справедливо. Точно. Опиаты подобны раку. Ты знаешь, что врачи делают с опухолью?
– Конечно знаю. Назначают химиотерапию.
– Да. Они отравляют пациента, часто приводят его на грань смерти, чтобы потом спасти. Иногда получается. Иногда нет. Хочешь знать, какими будут последствия нашего провала, по мнению месье Гамаша?
Лицо суперинтенданта Туссен стало напряженным, челюсти сжались.
– Не хочу, – сумела выдавить она.
Бовуар кивнул:
– Я тебя не виню. Но все же скажу тебе кое-что. Если мы провалим это дело, то лишь ускорим неизбежное. Война с наркотиками была проиграна несколько лет назад. Новые разновидности опиатов каждый день попадают на улицы. Этот план всегда был и остается нашей единственной надеждой. Нашим последним великим сражением. Но…
– Да?
– Старший суперинтендант в своей тетради написал и то, что нас ждет, если план сработает. – Он улыбнулся. – Мы почти у цели, Мадлен.
Туссен посмотрела на свой планшет, набрала что-то. Потом задумалась.
Как будто взвешивала варианты.
Бовуар заметил, что суперинтендант Туссен не спросила, солгал ли Гамаш на свидетельском месте, хотя все знали, что процесс подошел к роковой черте и это должно было почти наверняка случиться сегодня. И Бовуар понимал, почему Туссен не сделала этого.
В скором времени наверняка начнется следствие, и суперинтенданту Туссен будут задавать вопросы.
Знала ли она, что старший суперинтендант собирается солгать? А когда она поняла, что он совершил клятвопреступление, сообщила ли она об этом?
Не спрашивая ни о чем Бовуара, она вполне правдиво могла бы ответить «нет» на оба вопроса.
Уж лучше быть несведущей, чем виноватой.
Она дистанцировалась от старшего суперинтенданта. Но ведь и он сделал то же самое.
По крайней мере, она дистанцировалась фигурально. Бовуар же сделал это в буквальном смысле. Убежал из зала суда. Скрылся. Выскочил. Прочь от Гамаша. И от его лжи.
Он даже не мог объяснить, почему сделал это. Они стояли бок о бок, когда вокруг свистели пули. Они охотились на самых страшных преступников Квебека, не отступали перед ними. Опасность встречали вместе.
А теперь он убежал?
«Вот час настал, – подумал Бовуар. – И тьма накрыла свет».
Он не повернулся. Не было нужды. Он знал, что стоит там, в углу яркого, солнечного кабинета. Наблюдает, пялится на него. И когда Бовуар встанет, оно последует за ним. Будет следовать всегда, если нужно.
Тьма накрыла свет. Как демон на острове в «Повелителе мух», которого один из мальчиков сотворил из воздуха и страха.
Он сам и был этим демоном, этой тьмой.
Мадлен Туссен записала на клочке бумаги то, что прочла на экране планшета:
– Боюсь, дурная новость. Другая поставка.
Бовуар вздохнул. А чего еще он мог ожидать?
– Инспектор, который доставил мне эту информацию…
– Франсуа Гоген? Я видел, как он говорил тебе что-то, когда я пришел. Он хороший парень.
– Преданный парень. Преданный Квебекской полиции, – сказала Туссен.
– Но не обязательно ее руководству?
– Он просил меня никому больше это не показывать. Умолял позволить ему заняться этим. Произвести аресты. Я дала согласие.
Бовуар взглянул ей в глаза и кивнул. Такой уж сегодня был день. День, когда нарушались слова, обещания и присяга.
Хорошо бы не напрасно, подумал он.
– Это небольшая поставка, совсем маленькая по сравнению с той, которую мы отслеживали.
Туссен пододвинула к нему листок бумаги. Бумажка эта была важнее того, что на ней написано. Тревожный звонок. Предупреждение: если им не верят такие люди, как инспектор Гоген, то неприятности уже на пороге.
Очень похоже было на то, что старший суперинтендант Гамаш вместе с наркокартелем уничтожит и Квебекскую полицию.
Бовуар поправил очки и прочитал, что там было написано.
– Хлорокодид. Никогда о таком не слышал. Новый наркотик?
– Новый для нас.
Черт, подумал он. Еще один наркотик, еще одна чума. Еще одна бомба на несчастный Ковентри.
– Это производное кодеина, – сообщила Туссен. – Популярно в России. Поставка из Владивостока. Прибыла в Мирабель в контейнере с матрешками. Сейчас находится на складе. – Она подалась вперед и проговорила взволнованно: – Мы можем ее конфисковать. Нанести маленький ответный удар. Поставка крохотная. Дыру в картеле мы не пробьем, но сильно поднимем настроение в моем подразделении. И в других.
– Говоришь, она сейчас на складе? – спросил Бовуар.
– Oui. Можно я вызову Гогена и дам команду?
– Non, – твердо сказал он. – Ничего не делай.
– Ё-моё! Это ведь ничего не значит, просто позволь моим людям произвести аресты. Ну разреши им это, я тебя умоляю.
– Мадлен, как ты думаешь, почему партия лежит на складе? Большая она или маленькая, но разве они обычно не пытаются поскорее увезти товар? Чего они ждут?
Теперь она задумалась.
– Ты спрашиваешь, потому что знаешь ответ?
– Нет, но я начинаю прозревать.
– Ты о чем?
Бовуар замер, размышляя, только глаза его стреляли по сторонам и рот чуть приоткрылся.
– Расскажи-ка мне о хлорокодиде.
– Ну, насколько мне известно, это первая поставка в Квебек, а может, и в Канаду. Не уверена насчет Штатов, но если там он и есть, то в небольших количествах. Его уличное название «русское чудо». Известен также как «крокодил».
