Белый туман принял их в объятья, пропуская дальше безо всяких препятствий, росное поле стелилось к ногам, и медведь-прародитель вышел навстречу, что тоже было добрым знаком.
- Мстиславич, а там что? - Ширяй показал рукой в сторону берега далекой реки. - Ты никогда не говорил…
Млад сначала не понял, что показалось ему странным в жесте ученика: все было как обычно, но тот сам вскрикнул:
- Мстиславич! Ты видишь? Ты видишь?!
- Вижу, Ширяй, - Млад обнял его за плечо. - Вижу…
Ширяй поднес к глазам правую ладонь и долго рассматривал ее, и поглаживал пальцами, и трогал, словно хотел убедиться в том, что ничего не путает. А Млад подумал, что теперь каждое возвращение сверху будет причинять парню боль: ему придется заново мириться с потерей. Нет ничего больней неоправдавшихся надежд, а подъемы будут питать эту надежду. Призрачную надежду на то, что внизу рука не исчезнет.
- Я понимаю, Мстиславич. Я все понимаю. Ты не переживай за меня, - Ширяй вздохнул и натянуто улыбнулся. - Но я все-таки был прав. Я знал, что если ее положить на погребальный костер, она будет со мной. Только я думал - потом, после смерти.
- Наверное, так и должно быть, - Млад пожал плечами, - она ушла в мир нави.
- Так что там, в той стороне? Почему мы никогда туда не ходим?
- Я точно не знаю, я не уверен. Но, судя по всему, это дорога, которой мы пройдем когда-нибудь… По которой уже прошел Добробой… Но пока ты по ней не пройдешь, ты не узнаешь, куда она ведет.
- А если пойти по ней сейчас?
- Ты упадешь. Сорвешься. Разве ты не чувствуешь, как поток под тобой становится слабей, когда идешь туда, куда тебе ходить не стоит?
- Раньше чувствовал, а сейчас - нет. Я думаю, это из-за руки. Часть меня уже там…
- Не ходи туда. Может быть, ты и прав, может быть, ты и не сорвешься. Но, возможно, оттуда нельзя вернуться.
- Да нет, я не собираюсь. Просто любопытно.
- Ты освоился? Можешь двигаться дальше? - Млад пристально посмотрел на ученика - тому предстоит появиться перед богами второй раз в жизни. В первый раз Млад сам поднимал учеников наверх сразу после пересотворения, это было что-то вроде обряда представления нового шамана богам. Но ученики плохо помнили этот подъем, он и сам своего первого подъема с дедом почти не помнил - смутные образы и непонятные ощущения, в которых он еще не разобрался. Второй раз - совсем другое дело. Впрочем, Ширяй был сильным шаманом, очень сильным, и этот подъем только подтвердил его силу.
- Я готов, - Ширяй сосредоточенно кивнул.
- Посмотрим, как тебя примут боги.
- А кого мы будем просить?
- Я не знаю. Никогда не знаешь, кто выйдет к тебе. А кого ты хочешь увидеть?
- Перуна!
- Ну, сейчас не его время. И потом, нам нужно солнце, а не гроза. Я думаю, выйдет Дажьбог, - улыбнулся Млад.
Но он ошибся: словно вняв просьбе юного шамана, в первый раз пришедшего просить о чем-то богов, к ним вышел именно громовержец. А может, бог-воин всего лишь хотел повидаться с Младом, потому что заговорил первым, и Млад почувствовал усмешку в его словах:
- Ну? Знают ли боги будущее?
- Боги могут его менять. Так же, как и люди, - Млад пожал плечами.
- Не всегда, - снова усмехнулся бог и повернулся к Ширяю. - Проси. Посмотрим, чему ты научился у своего наставника.
Нахальства Ширяю было не занимать, он не чувствовал трепета перед громовержцем и не растерялся:
- Мы просим ясного неба, чтобы начать праздновать возвращение светлых богов из Ирия. Вас то есть… Почему бы богам не пойти нам навстречу?
Перун захохотал, и гром загремел в его смехе. Но Ширяя его смех не смутил: он, не опуская головы, терпеливо ждал, когда бог ему ответит.
- Что ж… - наконец сказал громовержец, - я доволен. Никто из богов не оценил бы твоей просьбы по достоинству, но мне понравилось. Подойди ближе.
Ширяй без страха шагнул в его сторону и спросил:
- А разве боги не видят меня насквозь? Разве им надо рассматривать меня вблизи, чтобы что-то понять?
- Видят, видят, - проворчал Перун, словно строгий дядька своему подопечному. - И не твое дело судить мои слова.
- Я не сужу, я спрашиваю. Что, трудно ответить?
- Я ответил, - громовержец снова посмеялся. - Ладно. Иди. Будет вам ясное небо. Только к добру ли?
- А это уже наше дело, - усмехнулся в ответ Ширяй.
- Конечно ваше, - кивнул громовержец.
Млад хотел отступить назад, но Перун неожиданно обратился к нему:
- Постой. Я как-то говорил, что за жизнь твоего ученика и правую руку другого я буду отвечать тебе на любые вопросы хоть до скончания века…
Ширяй, до этого уверенный и нахальный, изменился в лице и посмотрел на Млада с испугом. Но громовержец продолжил:
- Хоть ты и отказался, но раз так сложилась жизнь… Я хотел предупредить: тот, кого люди называют архистратигом чужого бога, время от времени наведывается в белый туман. Он ждет кого-то, хочет кого-то перехватить. Я не знаю, кто из тех, кто призван нами при рождении, теперь отвернулся от нас.
- Ты, бог, считаешь это важным? - Млад поднял брови.
- Да. Я считаю это важным. Для нас.
- Ты просишь меня найти его?
- Я ни о чем тебя не прошу, - снисходительно ответил громовержец, - но, если это важно для нас, это не может не быть важным для вас. Я отвечаю на те вопросы, которые ты не умеешь мне задать. Иди. У тебя хороший ученик, он превзойдет учителя. Если… Иди. Продолжай думать, что боги не знают будущего.
- Мстиславич, почему ты не сказал мне, что потребовал от тебя Перун? - спросил Ширяй, когда они улеглись спать.
- Он сказал мне, что пошутил. Он сказал, ему не нужны ни наши жизни, ни наши руки. Я не знаю, зачем он это говорил, я не знаю, что эти слова означали. Он говорил, что это не будущее, а жребий, судьба. Он как будто обвинял меня в начале этой войны. В том, что я знаю о ней, но ничего не делаю.
- Это неправда! Ты делал! Ты даже на вече говорил!
- Наверное, этого было мало… - вздохнул Млад.
- Только не надо теперь обвинять в этом себя! Ты все время в чем-то виноват! С Мишей был виноват, теперь в начале войны виноват!
- Слушай, ты читал христианскую книжку, - Млад вспомнил слова Перуна. - Архистратиг - это Михаил-Архангел?
- По-моему, да. Что я, помню, что ли, как они там назывались? Их там было превеликое множество! Я помню, что он был воеводой. Наверное, это и есть архистратиг, если на греческий перевести.
- Спи. Завтра обсудим все. Ты устал?
- Не сильно, я думал, будет тяжелей.
