- А если я обманулся? Ты не допускаешь такой мысли? В Городище обманулось тридцать девять волхвов. Если огненный дух, явившийся мне, вовсе не Михаил-Архангел? Он мне своего имени не называл…
- Твой ученик был крещен и посвящен именно ему, или я неправ?
- Но христианство накладывает запрет на всякого рода волшбу. Их жрецы пусты, они не видят своих богов. Откуда взялись люди с силой, подобной силе волхвов и шаманов? И вывод о связи их с христианами ты делаешь только на основании моих слов. А мне всего лишь показалось на миг, что Градята воспользовался силой Михаила-Архангела. Показалось, понимаешь? Он наделен силой, он мог обмануть меня, так же как обманули сорок волхвов на Городище.
- Тридцать девять волхвов, - поправил Родомил. - И если тебя не обманули тогда, почему должны обмануть сейчас?
- Потому что это мое воспоминание, мое собственное, его можно даже не читать, чтобы им воспользоваться. Это… как зеркало… Отразить, послать обратно…
- А Перун? Что сказал тебе Перун?
- Он мог сказать мне все что угодно и был бы прав.
- Боги умеют лгать?
- Он не лгал, он не высказал на этот счет ни одного утверждения. Он посоветовал мне быть поуверенней в себе, только и всего, но о моей правоте он ничего не говорил.
- Так какого же лешего ты его не послушаешься! - рявкнул Родомил и привстал. - Что ты сидишь и мямлишь? Что ты разводишь умствования? Ты что, не видишь, что происходит? Новгород остается неприкрытым! И задержать здесь ополчение надо всеми правдами и неправдами! Любыми средствами, понимаешь?
- Я не стану добиваться своего любыми средствами, - жестко ответил Млад, - я не имею на это права, в отличие от тебя. Даже самые высокие цели не дают мне этого права. У тебя своя ответственность - у меня своя.
- И из-за этого ты вчера не позволил ученикам достать тех, кто едва не убил тебя? А?
- Они мои ученики, а не воины, мне одной смерти хватит, чтобы до конца дней себя проклинать! Я не распоряжаюсь чужими жизнями с такой легкостью, с какой это делаешь ты.
- Потому что это война! И на войне люди гибнут, и кто-то принимает на себя право распоряжаться их жизнями! Вчера на рассвете эти люди убили гонца из Пскова, убили из засады, чтобы забрать у него бумаги. Из такого же самострела, из которого стреляли в тебя. И сделано это было только с одной целью - чтобы ты не донес до людей того, что увидел. А ради того, чтобы ты мог доехать сегодня до князя, я вчера… - Родомил осекся, - прости… мне не следовало этого говорить.
- Да нет, отчего же. Я благодарен тебе.
- Мы делали общее дело. Ты - наверху, я - внизу.
- Я не отказываюсь ехать к князю, - вздохнул Млад, - но я не буду столь уверен в своей правоте, как ты. Я расскажу князю все это так же, как рассказывал тебе. И передам ему твои слова об ополчении.
- Хоть так… - пожал плечами Родомил. - Это лучше, чем ничего… И… я прошу, не откладывай. Поезжай сейчас.
Млад кивнул и с улыбкой подумал о том, что Добробой обидится из-за бани.
До Городища он добрался к полудню - верхом и в валенках. Дорогу ему перекрыли еще при проезде через вал.
- Куда? - позевывая, спросил один из двух дружинников, стоявших на страже.
- Я… мне в Городище… - Млад спешился, но валенок застрял в стремени, и он едва не упал.
- Надо думать, в Городище! - рассмеялся стражник. - Что тебе там надо?
Младу совсем не хотелось объяснять, что он едет к князю. Тогда бы его и не пропустили.
- А что, сегодня проезд запрещен? - спросил он, вырвав наконец валенок из стремени.
- Пока нет, но через час-другой закроем.
- Случилось что?
- В Пскове нашего посадника убили. Князь за телом поедет, и с псковским князем говорить. Выезд будет парадный, чтоб толпа глазеть не собиралась - перекроем ворота.
- Как убили? Кто убил? Псковичи? - Млад, как и все новгородцы, уважал Смеяна Тушича и в известие о его смерти верить не хотел.
- Да не похоже. Вчера гонца от него убили, здесь, у нас, а сегодня ночью - его самого. На капище, во время праздника, ножом в сердце. В толпе да в темноте и не разобрался никто…
- Можно, я все-таки проеду? - спросил Млад, и стражник ему кивнул.
Да после этого ополчение повернет на Псков! Попробуй сдержать двадцатипятитысячное войско! Псков просто сровняют с землей!
Млад проскакал через посад и спрыгнул с коня перед запертыми воротами княжьего двора. Сначала он растерянно смотрел на высокие дубовые створки - стучать? Не хотелось оказаться на виду, а если он начнет стучать, весь княжий двор прибежит глазеть на него. Млад мялся перед воротами долго, пока наконец не решился взяться за кольцо калитки.
Звук, с которым тяжелое железное кольцо ударило по дубовым бревнам, был глухим и низким, и Млад засомневался: а слышно ли его изнутри? Он постучал еще раз, посильней, но в калитке вдруг раскрылось небольшое окошко.
- Чего надо? - в проеме показался один глаз дружинника.
- Мне… мне надо к князю… - Млад не ожидал, что с ним будут говорить через махонькое отверстие, - от этого неловкость и растерянность только усилились и заранее подобранные слова вылетели из головы.
- Князя нет, - сухо бросил дружинник и захлопнул окошко.
Младу показалось, что створкой тот хотел ударить его по лицу. Он постоял немного, приходя в себя, а потом постучал снова: громче, решительней и дольше. И собирался стучать, пока ему не откроют.
- Ну? - окошко открылось нескоро. - Чего долбишься? Много вас таких ходит, и все к князю.
- Я волхв, меня зовут Млад Ветров, я сын Мстислава-Вспомощника, и меня прислал главный дознаватель. Мне нужно говорить с князем до его отъезда.
- А грамота главного дознавателя у тебя есть? И что-то по тебе не видно, что ты волхв… - прищурился дружинник.
- Пусть князю доложат обо мне, и он решит - говорить со мной или нет.
- Если я о каждом хитром просителе начну докладывать князю, он только и будет бегать к воротам и обратно. Грамоту давай, тогда и поговорим.
Окошко опять захлопнулось. Млад скрипнул зубами, взялся за кольцо и стукнул им изо всех сил. Дружинник не успел закрыть отверстия на засов и распахнул его снова.
- Какой настырный! Может, ты и вправду от главного дознавателя? - вздохнул страж ворот снисходительно.
- Ты должен помнить меня, - примирительно ответил Млад, - я тот волхв, что не подписал грамоту о смерти Бориса. Когда было гадание сорока волхвов, помнишь?
- А… Да, было дело… Тот тоже был в лисьей шапке…
По очереди стукнули три тяжелых засова калитки, и она распахнулась, едва не свалив Млада с ног, - отойти он не догадался.
- На самом деле, я тебя не обманул, - стражник поставил одну ногу на высокий порог, - князь уехал. С посадницей вместе, еще час назад. Не хотели беспорядков в Городище, да и из Новгорода того и гляди народ сбежится. Так что опоздал ты.
