И постепенно, по мере того как Тальгерт раскрывал ему одину тайну за другой, князь начинал понимать, в какую ловушку попался. Вернигора смотрел на мир со своей колокольни, и, какой бы высокой она ни показалась Волоту вначале, псковский князь сидел гораздо выше и смотрел гораздо дальше. А ведь Волот едва не послушался главного дознавателя, едва не уверился в том, что Новгород нельзя оставить неприкрытым! Как только ополчение повернется к западным границам, так сразу турецкий султан вступит в войну на стороне Крыма. Как только ополчение уйдет из Новгорода на юг, обнажив северо-запад, так сразу шведы ударят по Ладоге, а Ливонский орден - по Копорью и Изборску. Потеряв всего одного союзника - Амин-Магомеда, - Русь подставила себя под удар с обеих сторон. А ведь Амин-Магомед - это многотысячная конница, хоть и легкая, но быстрая и сильная…
Прошло немало времени, пока Волот решился прямо спросить:
- Как ты думаешь, что мне делать? Поворачивать ополчение на Москву или на запад?
Псковский князь усмехнулся и потер пальцами длинный ус.
- Мне было бы выгодно сказать тебе - поворачивай на запад. Пскову, которому я служу, тоже было бы выгодно именно это. Но я скажу тебе - поворачивай на юг. Потому что это выгодно Русскому государству. Поверни на запад, и сначала ты потеряешь Москву, а вслед за ней - Киев. Они раздробят Русь на куски, а потом возьмут каждый из них в отдельности, они будут то твоими союзниками, то добрыми покровителями, то ненасытными врагами. У них тысяча способов справиться с тобой. Русь обезглавлена, и никто не упустит своего. Твоя цель - не дать им раздробить государство. Псковское вече может кричать о свободе Пскова, но Псков никуда от тебя не денется. Киев же будет выбирать, кому платить дешевле - Великому княжеству Литовскому или османскому султану. Москва… Москва будет надеяться взять над Новгородом верх и очень быстро станет врагом, привлекая на свою сторону и восток, и запад. А за ними - владимиро-суздальские князья, а за ними - нижегородские земли. Поворачивай на Москву, гаси этот пожар в зародыше. А Псковская земля прикроет Новгород. Как всегда. И никому не говори о том, что это мой совет: вече порвет меня на куски и спляшет на моих останках.
- А кто прикроет Ладогу?
- Ладогой тебе придется пожертвовать. Отдай им выход к Балтике. Ты заберешь его, как только встанешь на ноги.
Глаза Мариборы были сухи, губы плотно сжаты. Сани скользили по льду, новорожденное солнце клонилось к закату, и Волот чувствовал, что засыпает. Тело посадника везли впереди, а князь сидел рядом с его вдовой и всем телом ощущал ее боль.
- Я хотела поговорить с тобой, князь, - вдруг сказала посадница.
Едва не задремавший Волот шевельнулся и открыл глаза.
- Я слушаю тебя, - поспешно ответил он.
- Совет господ в ближайшие дни соберет вече. Я думаю, сразу после прощания с моим бедным Смеяном Тушичем, чтобы не дать мне опомниться. А значит - послезавтра. Совет господ предложит в посадники Черноту Свиблова. Осмолов запятнал себя в деле с татарами, никто не сделает на него ставки. А Свиблов имеет возможность купить все вече целиком. У меня много врагов и мало союзников в Совете господ, но в Новгороде меня поддержат. Я хочу, чтобы посадником стал мой старший сын, Удал Смеяныч.
Волот сначала обомлел от ее нахрапа. Вот так, без зазрения совести просить князя, и о чем? О том, чтобы поставить своего сына во главе Новгорода? Не слишком ли?
- Князь, я правила Новгородом без малого десять лет, - вздохнула посадница, - и Смеян Тушич был мне правой рукой. Да, Удал моложе и опыта у него меньше, хотя он давно не мальчик и унаследовал от отца многие его добродетели. Сейчас не время менять власть. Когда-то твой отец привел меня на степень и не позволял оттуда сместить. Сделай посадником Черноту Свиблова, и Новгород разорвут на куски, как собаки рвут кусок мяса: кто больше успеет.
Волот посмотрел на нее в недоумении, не зная, что ответить.
- Тебя это удивляет? Я не ищу серебра, посадничьи палаты - не лучшее место для жизни, а род моего мужа столь богат, что смешно зариться на чужое, - Марибора говорила медленно и тихо, словно преодолевала что-то в себе, словно делала это с усилием. - Твой отец считал, что за его спиной должен стоять прочный тыл. И я обеспечивала ему прочность этого тыла. Чернота Свиблов тылом для тебя не станет, он из тех, кто готов открыть врагам ворота в город, лишь бы сохранить свою мошну в неприкосновенности.
Ее слова - веские, словно гири на торге, - медленно доходили до сознания князя. Чернота Свиблов? В посадничьих палатах? На княжьем суде?
- О чем ты говорил с литовцем, князь? - неожиданно спросила посадница.
- Я? Я говорил с ним о предстоящей войне.
- И что он сказал тебе?
- Он сказал, чтобы я направлял ополчение в Москву.
- Не делай этого, - она покачала головой, - литовец лжет. Он очень умен, но он чувствует себя застоявшимся в конюшне конем. Он хочет повоевать. Он тщеславен, он хочет власти над Псковом, которой не имеет, и война даст ему эту власть.
- Он говорил, что если я поверну ополчение на запад, османы заключат союз с Крымским ханом.
- Турецкий султан не даст крымскому хану и пяти тысяч воинов. Этот союз останется пустыми словами, способными напугать тебя, и не более. У османов есть чем заняться и без помощи Крыму. Они владеют северным Причерноморьем, низовьем Буга и Днепра, и больше им ничего от нас не надо. Они хлопочут о магометанском мире, наши скудные земли их не прельщают. Они перекрывают нам торговые пути, и этого вполне достаточно, чтобы не связываться с Русью. Не верь в этот союз. Татары никогда больше не овладеют нашей землей, у них не хватит на это сил. Их попытка объединиться ни к чему не приведет: каждый из них тянет одеяло на себя, каждый хочет быть единовластным правителем, и каждый из них понимает, что единовластным правителем он может быть только на своем клочке земли. Они жалки в своих попытках возвыситься вместо того, чтобы возвысить свой народ.
- Литовец говорил, что мы потеряем Москву…
- Мы потеряем выход к Балтике, это перережет наши торговые пути. Мы потеряем Псков, а там и увидем врага на стенах Новгорода. Отделение Москвы - вопрос убеждения Москвы в нашей силе. Победа на севере убедит их в этом лучше, чем торжественное шествие войска новгородского под стенами московского кремля. А потеря Ладоги и Пскова - это выжженная земля и тысячи убитых новгородцев. Наше ополчение - сильные и хорошо вооруженные мужчины, не раз бывшие в бою. Кто останется в нашей земле, если они пойдут бряцать оружием под окнами московских князей?
Волот растерялся и запутался. Тальгерт говорил убедительно, но и слова Мариборы не оставляли сомнений в ее правоте. Ему хотелось лечь на дно саней и закрыть голову руками: он не готов к таким решениям! Он хотел остановить сани и бежать в лес, где никто не тронет его, никто не потребует ответа, никто не потревожит! Он хотел одиночества и спокойствия так сильно, что дрожали сжатые кулаки и скрипели зубы.
