- Кашу бери, - Игорь потянулся за кастрюлей на печке, - но вставать не надо.
В домик ввалился Сергей:
- Уф! Набрал в погребе всякого добра. Дня на три хватит.
- Мы сегодня никуда не пойдем, - покачал головой Игорь.
- В смысле? Как это «не пойдем»? - Сергей набычился.
- У Маринки жар, ей не стоит вставать.
- Очень здорово!
- Я сейчас встану, - Маринка чуть не подавилась кашей, - только доем и встану. Сережа, не слушай его.
Игорь недовольно качнул головой. Сергей чесал в затылке, пока Маринка ела и пила чай, а минут через пять выдал идею:
- А может, пусть она остается здесь, а мы пойдем? И заберем ее на обратном пути. Правда, не идти же ей больной. Кто знает, сколько тут еще болот? А тут тепло, хорошо, еды навалом. Дров ей принесем…
- Ты чего? - довольно грубо перебил его Игорь. - Ты понимаешь, что говоришь? Как тебе в голову-то это пришло? Бросить девушку одну, в неизвестном лесу, больную!
- Да ладно. Домик крепкий, кто ее тут тронет?
Игорь не стал отвечать, только сжал губы. Маринка чуть не расплакалась снова: нет, конечно, Игорь ее не оставит, но как обидно! Ведь Сергей прав, почему все должны ее ждать?
- Перестаньте, - всхлипнула она, - я все равно пойду!
- Ну и как далеко ты уйдешь? - поинтересовался Сергей.
- Марин, - Игорь присел рядом с ней, - не надо. Ты только заболеешь еще сильней, и нам придется тебя нести. Не надо. Подождем одну ночь, завтра станет лучше, вот увидишь. И завтра вечером пойдем, все вместе.
Сколько он ее ни уговаривал остаться, она решительно оделась, нацепила рюкзак и вышла на крыльцо. Да, голова кружилась изрядно, но это можно было легко преодолеть.
Уже совсем стемнело, и над крыльцом, словно луна, висела перелет-трава. Маринка решительно спустилась вниз, придерживаясь за перила, Сергей направился за ней, и Игорю ничего не оставалось, как последовать их примеру. Но, оглянувшись, Маринка увидела, что глаза у него опять смеются. Как будто он что-то задумал, как будто не сомневался, что все выйдет по его разумению.
И он не ошибся. Травка не сдвинулась с места, продолжая висеть над крыльцом. Они даже не знали, в какую сторону двигаться дальше, и, пройдя шагов тридцать, Сергей остановился:
- Ну? Чего она там повисла?
Игорь усмехнулся:
- Она сегодня тоже никуда не собирается.
Сергей выругался и швырнул вещмешок на землю.
- Ты что, с ней сговорился? - он угрожающе посмотрел на Игоря.
- Ага, - согласился Игорь.
- Слушай! Я не знаю, как ты это делаешь, но ты должен немедленно сдвинуть ее вперед!
Игорь снова кивнул:
- Может, ты сам попробуешь?
- Знаешь что! - вскипел Сергей. - Оставь свои шутки! Я сказал, вперед!
- Ты можешь говорить что угодно. Она никуда не полетит, неужели ты не видишь? И я тут ни при чем. Она чувствует, понимаешь?
- Нет, не понимаю! И понимать не собираюсь! Почему вчера и позавчера она нас вела, а сегодня она никуда не полетит?
- Попробуй, спроси об этом у нее, - Игорь вздохнул, взял Маринку за руку и повел обратно к домику.
- Ладно! - крикнул Сергей. - Я попробую! Смотри, не пожалей об этом.
Игорь не обернулся, затащил Маринку вверх по лестнице и довел до кровати.
- Все из-за меня, Медвежье Ухо! Все из-за меня! - пролепетала она, собираясь снова расплакаться.
- Нет, не бойся, - он помог ей снять рюкзак и стащил с нее куртку.
- Как это «нет»! А из-за кого же?
- Это из-за меня. Ложись, ложись и грейся. Сейчас я печку снова затоплю.
- Ты-то здесь при чем?
- Понимаешь, я не хотел говорить, но я бы и километра не прошел. И травка это поняла. Так что болей спокойно, Огненная Ладонь, ты ни в чем не виновата.
- Ты мне врешь! - Маринка улыбнулась. Нет, разумеется, она ему не поверила. Но ей стало гораздо легче.
Игорь вытащил из рюкзака спальник и уложил ее в кровать. Как, оказывается, ей этого хотелось! И травка никакая не тварь, а очень милое и доброе существо. И спасибо ей за то, что она никуда не полетела.
На крыше послышался грохот, а потом непечатные ругательства.
- Он чего, травку ловит? - нервно засмеялась Маринка.
- Похоже, - Игорь попытался спрятать улыбку.
- Пусть ловит. Все равно не поймает.
- Нет. Не поймает. А главное, она отсюда никуда не улетит. Я думаю, мы очень близко от цели. В нескольких часах ходьбы. Здесь ее и сеткой не напугаешь.
- Откуда ты это знаешь, Медвежье Ухо?
Он пожал плечами:
- Понимаешь, со мной что-то происходит. В первый раз я это заметил после торфяного пожара. А во второй раз - сегодня утром, когда умывался. Как будто я начинаю понимать язык зверей и птиц. И с каждым разом все лучше. Мне кажется, я чувствую мысли травки. Не читаю, как телепат, а именно чувствую. И не только ее. Я тебе правду про гадюку рассказал, я знаю, что ты мне не поверила. Но это правда. Я понимал ее так же хорошо, как если бы она говорила человеческим голосом. Она сказала, чтобы я подарил этот цветок тебе.
То ли от собственного жара, то ли от его убежденности Маринка на этот раз не усомнилась в его словах.
- Ты удивительный, Медвежье Ухо. Правда.
- Да нет, это происходит помимо меня, понимаешь?
- Все равно.
- Давай-ка я тебя опять разотру, и ты будешь спать, - переменил он тему.
- Нет, не надо. Когда температура, нельзя греть. Наоборот. Так что я лучше просто посплю, хорошо?
Он кивнул.
- Ты спи как можно больше. Сон - лучшее лекарство.
- Столько времени зря уходит, - вздохнула Маринка, - столько всего можно было сделать вместо того, чтобы спать!
- И чего бы ты стала делать?
- Голову бы помыла, - усмехнулась она, - и листочек бы с латинского переводила.
- Ну, голову я вместо тебя помыть не могу, а листочек я перевел.
Маринка привстала на локте:
- И мне ничего не сказал?!
- Да как-то к слову не пришлось. Да и не очень-то там много интересного.
- Все равно расскажи, - она упала обратно на подушку.
- Я прочитаю, хорошо? Может быть, я не все правильно понял, конечно. И несколько слов там было, которых я не нашел в словаре.
Он вытащил листок из-за пазухи и развернул:
- Мы остановились на том, что причины и закономерности перемещения травки не выяснены. Читаю дальше: «Есть люди, к которым это растение благоволит и которым позволяет идти за собой. Таких людей немного, но и немало: примерно один человек на сотню. Проникая за край…» Вот тут я не уверен, что перевел правильно, там стоит слово limes, а у него много значений. Так вот, проникая за край, растение может привести к изнанке… это тоже неточно… к задней стороне, может быть… к изнанке дома… Да, смысла, конечно, очень мало… через которую посредством обряда осуществляется проход на переправу из калины. Серьезно, калина однозначно переводится, больше никаких значений у этого слова нет. Осуществив переправу, это растение становится непригодным для принесения семян. Чтобы получить его семена, необходимо за три дня до выпадения первого снега сбрызнуть его лепестки живой артериальной кровью того человека, которому она опускалась на ладонь. В день выпадения первого снега повторить опрыскивание теперь уже мертвой венозной кровью этого же человека. Кровь должна быть жидкой, поэтому смерть человека должна наступить за несколько минут до опрыскивания. Через десять дней цветок осыплется, и обнажится крупный плод. Плод этот будет созревать до весны под звездным светом. К первому полнолунию после весеннего равноденствия плод лопается с большой силой и выбрасывает от тысячи до полутора тысяч семян. Семя растения твердое, по виду напоминает перламутр, размером с зерно пшеницы. Вытянутой формы с заостренным концом. Если семена остаются в замкнутом пространстве, для их проращивания необходима жидкая питательная среда и жесткое ультрафиолетовое облучение. И дальше написана фраза, в которой непонятно ни одного слова. Я думаю, это не латынь, она только по звучанию похожа.
