Радиолов снова посмотрел в свой «планшетник», выставил направление по азимуту и повернулся туда лицом. После чего взял в руки бинокль лейтенанта Карошко и направил его в ту сторону, где находилось старое кладбище, желая рассмотреть колокольню католической часовенки. Но тепловизор колокольню показал только светящимся силуэтом. За день камни нагрелись на солнце так, что продолжали «светиться» даже в темноте. В данный момент это было недостатком позиции, потому что подойти, не убедившись в безопасности, было бы невозможно. Но позже этот недостаток следовало бы превратить в достоинство. Если кто-то будет подходить со стороны, он будет замечен наблюдателем, тогда как сам определить наблюдателя не сможет.
Как только была закончена разгрузка ящиков и аккумуляторов, Радиолов подозвал к себе двух опытных бойцов:
— Карошко, Ласточкин! Ко мне!
Оба «волкодава» тут же оказались рядом.
— К часовне… На разведку… — Он разъяснил бойцам сложность ситуации с наблюдением и вернул Карошко его бинокль. — Принять меры защиты от наблюдателей.
В такую жару надевать под шлем еще и маску из плотной ткани, а на руки перчатки никто из «волкодавов» не любил. Тем не менее приказ был сразу выполнен. Бойцы понимали, что на них ложится ответственность не только за собственные жизни, но и за жизни товарищей из группы и приданного им сирийского подразделения операторов дронов. Но жара должна была вот-вот уйти, сменившись традиционной для пустыни ночной прохладой. Переносить неудобства придется недолго.
— Винтовку кому можно доверить?
— С собой какую берешь?
— Возьму «Сумрак». Он полегче…
— Передай «Корд» на сохранение Салману или операторам. Предупреди, что это винтовка лупит, как пушка, и гром от нее, как с небес. Пусть не вздумают стрелять, если не хотят, чтобы их в Дамаске услышали. Если операторам будешь оставлять, Салмана возьми. Он объяснит. Салман видел и слышал, как «Корд» лупит…
Когда разведка ушла вперед, «волкодавы» основной группы разобрали вместе с приданными группе бойцами — операторами БПЛА — груз и двинулись колонной вслед за разведчиками. Не загруженными оказались только двое снайперов — лейтенанты Сергеев и Югов. Они были выставлены в боковое охранение, чтобы использовать ночные прицелы своих винтовок и контролировать окрестности. Командир приказал каждому из снайперов водрузить на шлем индикатор оптической активности. Хотя дистанция наблюдения индикаторов только едва-едва превышала километр, это было все же больше, чем дистанция, с которой стреляют снайперы, имеющие обычные, не сверхдальнобойные снайперские винтовки, и даже просто не дальнобойные. Разведка сирийской армии пока не зарегистрировала случаев применения дальнобойного оружия бандитами, и потому была надежда, что и в американской ЧВК их нет в наличии. Таким образом, с более дальней дистанции за высадкой группы могли наблюдать только в бинокль, но едва ли имели возможность обстрелять «волкодавов». Выставлять на боевое дежурство станцию ближней разведки Радиолов не стал — это достаточно долго, хотя наиболее дальняя дистанция наблюдения у «Фары-ВР» составляет десять километров. Хотелось быстрее добраться до старого кладбища и устроиться там до того, как подойдет взвод сирийского спецназа. Здесь сказывалось и естественное соперничество подразделений. Кроме того, капитану хотелось посмотреть, на что сирийцы годны. Провести своего рода проверку на профпригодность требовалось до того, как придется пойти с ними вместе в бой.
Однако уже через пять минут передвижения колонны лейтенант Югов доложил:
— Командир… Часовню впереди рассмотреть сложно — она слишком сильно «светится», перегрелась за день, похоже. Я прицел на кладбище перевел, и там что-то странное…
— Что там? Привидения пляшут?
— Это бы я еще сумел понять и принять. В крайнем случае уже послал бы Виталю Грекова пугнуть их. Ему стоит только улыбнуться, все привидения вприпрыжку разбегутся по могилам. Но там над могилами стоят какие-то белые световые столбы. Словно кто-то слабым прожектором вверх светит. Поверху свет рассеивается… Что это такое? Я с таким впервые сталкиваюсь…
— Я же говорю, привидение увидел… — отреагировал Радиолов не совсем серьезным тоном. — Эти столбы, наверное, всю округу и пугают… — и уже серьезно добавил: — Мне кто-то что-то про кладбищенские столбы рассказывал. Кто знает суть, напомните…
Тут же отозвался старший лейтенант Ласточкин. Однако сначала заговорил не о привидениях, а вполне деловым тоном доложил:
— Командир, мы вышли к часовне. На двери двухпудовый замок. Внутри, значит, никого нет. Часть стены рядом с дверью осыпалась. Похоже на прямое попадание снаряда. Но кладка старинная, крепкая. Держится. Кирпичи только оплавлены. Я посветил фонарем в провал, видно лестницу на колокольню. Лестница полуразвалена. Умный человек по ней вверх забираться не станет. Кости свои потом неделю из-под слоя пыли придется выметать. Пыль на полу — за несколько веков, не иначе, накопилась. На полу следов нет. Да и отверстие в стене — только кошка пролезет. Место необитаемое. Смотрю на кладбище. Оно под носом. Светящиеся столбы вижу. Могу подойти, спросить, какого хрена им надо! Но, что странно, столбы только с одного края располагаются. Там, кажется, даже могил нет, хотя в темноте этого не видно, а света самих столбов не хватает. Они словно бы внутрь себя светят и как забором кладбище огораживают. Но америкосов здесь нет.
— А какого происхождения столбы? — спросил старлея лейтенант Карошко, находящийся рядом с ним. — Ведь еще, кажется, Ломоносов говорил, что вещество не появляется из ничего и не исчезает внезапно.
— Это так, — согласился снайпер, но после весомой паузы решил все же блеснуть интеллектом: — Закон Ломоносова — Лавуазье я тоже знаю, но до них этот принцип описал Мелисс Самосский. И было это, кажется, до новой эры. Кажется, в пятом веке. Только прошу не путать Мелисса Самосского с генералом Самосой
[27]…
Глава одиннадцатая
— Вот пойду сейчас и с ближайшего сразу паспорт потребую! — самоуверенно и без всякого страха заявил Ласточкин. — Внаглую! Они думают меня напугать, а я сам их шугнуть попробую. Не боюсь я привидений! С самого детства не боюсь, и все тут…
— В самом деле не пугаться же их нам всем и не менять же место базы, — поддержал капитан своего снайпера. — Посмотри, что там за явление. Только про осторожность, Анатолий Васильевич, не забывай…
Колонна «волкодавов» и сирийцев продолжала двигаться, но неожиданно ее остановил лейтенант Сергеев:
— Внимание! Всем рекомендую — лежать и не рыпаться. Индикатор зарегистрировал использование бинокля с дальномером. Куда смотрят, не знаю. Откуда смотрят — у меня есть координаты. Я сейчас в прицел проверю. Если что, стрелять, командир?
— Сначала проверь. Потом решим. Всем лежать!
«Волкодавы» и сирийцы-операторы, которым ариф Салман перевел слова командира, залегли прямо там, где их застала команда. Залег и сам Радиолов. Он находился в этот момент от лейтенанта Сергеева в двух шагах и прекрасно видел, как лейтенант, встав на одно колено, навел винтовку в нужном направлении и стал шарить прицелом в довольно узком секторе. Но пока молчал, ничего не сообщая.
