Не приходится сомневаться, что в какой-то период — может быть, на протяжении почти всего столетия, а то и дольше — одни книги стояли на полках корешком внутрь, а другие, новые или заново переплетенные, наружу. Может быть, они стояли в раздельных шкафчиках и шкафах, а может быть, все вперемешку. Находясь в ситуации смены технологии, мы обычно весьма терпимы к анахроничным пересечениям: это чувство знакомо тем, у кого компьютеры стоят на старых столах, слишком высоких для комфортного печатания; приходится к этому привыкать.
Одна из первых больших библиотек, в которой все книги стояли корешками наружу, — частное собрание французского политика и историка Жака Огюста де Ту, впервые применившего к истории научный подход
[177]. Он владел одной из самых выдающихся библиотек конца XVI и начала XVII веков. Собрание было столь велико (около восьми тысяч томов), что принцип его упорядочивания имел большую важность и для хозяина, и для тех, кто знал о его библиотеке. Хотя Рамелли был итальянцем, в то время, когда вышел его «театр машин», он состоял на службе у короля Франции. Это значит, что по крайней мере во Франции в конце XVI века книги уже ставили корешком наружу, как это показано на его гравюре 1588 года. В XVII веке с украшенными и подписанными корешками выпускались уже практически все книги; раньше об этом не было и речи.
В XVI веке в Германии существовала любопытная практика: две книги переплетались в одно целое, а разделяла их еще одна общая «обложка». Таким образом, вместо четырех переплетных крышек использовалось три. Чтобы эти сдвоенные книги открывались как положено, их разворачивали относительно друг друга: корешок одной находился рядом с передним обрезом другой. Такие переплеты dos à dos
встречались нечасто, но их можно считать признаком переходного периода, когда книги на одной полке стояли и корешком внутрь, и корешком наружу
[178].
Сэмюэл Пипс, автор известных дневников, владел одной из крупнейших английских библиотек XVII века. В 1666 году, когда «его многочисленные книги громоздились одна на другой»
[179], он обзавелся новыми книжными шкафами. Поначалу их у него было только два; не прошло и года, как он записал в дневнике:
Дело в том, что я купил за последнее время очень много книг, и отнюдь не дешевых; но, думаю, до следующего Рождества я больше книг покупать не буду: те, что у меня есть, заполняют оба моих шкафа, и я буду принужден отдать часть книг или же освободить для них место; я склонен скорее остаться при моей теперешней библиотеке, чем покупать книги только для заполнения полок
[180].
Несмотря на эти благие намерения, Пипс, как и многие библиоманы после него, в конце концов сдался и купил новые книжные шкафы. Первые шкафы для Пипса (который впоследствии стал секретарем Адмиралтейства, а еще позднее — председателем Королевского общества
) соорудил Томас Симпсон, мастер судостроительной верфи
[181]. Шкафы были построены из резного мореного дуба; в их устройстве чувствуется рука корабельного плотника: широкие постаменты напоминают о книжном ларе, но дверцы не навешены на петли, а поднимаются и опускаются на полозьях. Такая конструкция (в особенности ее верхняя часть) не очень удобна, но шкафы оборудованы крепкими скользящими замками: дверца не распахнется даже от сильнейшей морской качки. Все двенадцать шкафов Пипса стоят сегодня в кембриджском Колледже Магдалины; в них хранятся около трех тысяч книг из библиотеки Пипса, которую, согласно завещанию владельца, окончательно привел в порядок его племянник. Не все эти шкафы одинаковы: они были изготовлены в разное время разными людьми, но на первый взгляд они неотличимы один от другого, благодаря чему библиотека Пипса выглядит образцом порядка.
Один из книжных шкафов Сэмюэла Пипса в кембриджском Колледже Магдалины
Тут сохраняется тот же порядок, который изобрел Пипс. Книги расставлены по размеру, самые маленькие книги занимают нижнюю полку главной секции во всех двенадцати шкафах. Глубина шкафов позволяет хранить книги в два ряда; вторые ряды стоят на дополнительных, чуть приподнятых полках. Исключение составляют только полки для самых крупных книг
Свою библиотеку Пипс ограничил тремя тысячами томов, пронумерованных от 1 (самая маленькая книга) до 3000 (самая большая). Когда Пипс покупал новые книги, которые могли встроиться в эту систему, он избавлялся от тех старых книг, что ему меньше нравились, чтобы освободить место для новых. Однажды он понял, что даже если полок не очень много, всегда можно найти еще место для книг. Для экономии места в своем кабинете (в то время кабинет обозначался словом closet, и именно его употребляет Пипс) он начал ставить книги в два ряда. На чуть приподнятой более узкой полке сзади стояли высокие книги, а перед ними, на главной полке, — книги поменьше. Такие приподнятые полки также выравнивали зазор между верхними краями книг и полкой над ними.
Расположение книг по размеру, которого строго придерживался Пипс («размещение их по высоте»
[182]), выглядело очень эффектно. Самым маленьким книгам во всех шкафах отводились нижние полки. Постепенное, почти незаметное повышение высоты книг шло по периметру всего кабинета (такую систему, без сомнения, не одобрил бы любитель ровных линий Мелвил Дьюи). Передний край каждой из широких регулируемых полок располагался на такой высоте, чтобы совпадать с горизонтальными планками переплета рамы: шкафы Пипса были застеклены, и в этом он был одним из первых. Сейчас можно заказать копии шкафов Пипса, но на обложке брошюры, рекламирующей такую возможность, показан шкаф, в котором полки размещены без учета рам и остекления, а книги расставлены не по размеру, а согласно какому-то другому принципу. В результате и книги, и шкаф выглядят странно, неопрятно. Это снижает их привлекательность и подчеркивает важность порядка в оригинальных шкафах Пипса.
Расставив свои книги по размеру, Пипс добился замечательного эффекта, который теряется, если расставить их по тематике или как-то еще. Если связанные между собой тома были разного размера (возможно, потому что они были напечатаны в разное время, разным форматом), Пипс использовал резные деревянные бруски, раскрашенные так, чтобы они были похожи на книги меньшего размера: они приподнимали эти книги, чтобы те сравнялись в высоте с другими. Книги альбомной ориентации Пипс ставил передним краем вниз, чтобы они не выдавались вперед, нарушая придуманный Пипсом порядок.
Во времена Пипса привычка находить книги по надписанным корешкам уже прижилась, поэтому почти все книги он ставил корешками наружу. Хозяину было просто разглядеть заглавия даже на книгах в заднем ряду, потому что он был значительно приподнят над передним. Пипс гордился оригинальным устройством шкафов в своем новом кабинете. Он писал в дневнике: «Мнится мне, этот кабинет не будет уступать ничьему, и вдобавок он достаточно светел, хоть еще немного света ему бы не помешало»
[183]. Иными словами, всегда оставалось что улучшить. В 1680 году Пипс приобрел изящный письменный стол — «первый известный письменный стол на двух дубовых тумбах»
[184]; по бокам у него имелись застекленные полки, где умещались книги, слишком большие для аккуратных шкафов. В то время в кабинетах, где книжные шкафы стояли вдоль стен, еще редко можно было найти отдельно стоящий письменный стол. Но в дальнейшем в библиотеках всех типов появлялось все больше мебели, не предназначенной непосредственно для хранения книг, и такие столы вошли в обиход.
