Все грамотно сконструированные структуры действительно рассчитаны на нагрузки больше проектной. Но Райдер не указал, что, втискивая в стеллажи все больше книг, он уменьшал запас прочности в той же мере, в какой увеличивал груз книг. Хотя может показаться, что наличие этого резерва — разумная возможность по максимуму использовать прочность и вместительность строения, но неблагоразумно снижать коэффициент безопасности, заложенный в изначальный проект для уменьшения рисков, связанных с колебаниями прочности материалов, неточным расположением опор, некачественной работой и другими издержками конструкции, обслуживания и использования. Возможно, Райдер и не подвергал опасности здание, но так бывает не всегда.
Вряд ли путем перестановки книг можно добиться большей экономии места, чем Райдер, но в 1890 году был предложен еще один способ решения проблемы. Предложил его вовсе не библиотекарь, а бывший и будущий премьер-министр Великобритании, который хотел «в одной комнате уместить столько книг, сколько другой умещает в доме»
[369]. Уильям Эварт Гладстон считал, что «в комнате с хорошими книгами невозможно чувствовать себя одиноким»
[370]. Он также говорил, что покупка книги не ограничивалась «оплатой счета у книготорговца»; оплата была «лишь первым условием в изрядно длинной цепи»: в эту цепь входила постройка книжных шкафов и уход за ними, уборка пыли, каталогизация: «Какая долгая дорога трудов, но трудов счастливых!»
[371]
У Гладстона было твердое мнение насчет того, как следует хранить книги, и он сыпал проклятиями «в адрес тех, кто ради решения проблем и сглаживания трудностей выставляет книги в два ряда»
[372]. Такие шкафы, какие были у Пипса, премьер-министра бы не устроили. Значит, ему нужно было придумать новый способ хранить свои книги. Этот способ должен был удовлетворять трем критериям: «экономия места, хорошее расположение и доступность в самые короткие сроки». Гладстон полагал, что книги надо «подбирать и расставлять по затронутым в них темам», но признавал и то, что его критерии зависят один от другого, потому что «распределение по предметам должно в какой-то степени сдерживаться распределением по размерам. Если все книги по одному предмету, от ин-фолио до in-32˚, поставить рядом, будет впустую истрачено чрезвычайно много места, ведь в одном книжном шкафу соберутся книги настолько разные по размеру».
Гладстон был против затейливо украшенных шкафов, которые вошли в моду в Викторианскую эпоху: «Ни для книг, ни в самих книгах не нужно никаких украшений. Книги сами по себе украшения»
[373]. Он выступал за «перпендикулярную» систему, «напоминающую о загонах», — к тому времени она была почти вытеснена в частных библиотеках более изящной «стенной» системой. Дотошный Гладстон считал, что полки должны оставаться неподвижными, потому что так «они скрепляют книжный шкаф, делают его прочным и устойчивым»
[374]. Он даже на основе «длительных экспериментов» вычислил желательные размеры досок: длина — три фута [91,4 см], ширина — двенадцать дюймов [30,5 см]; «если такие полки толщиной от половины до трех четвертей дюйма [от 1,3 до 1,9 см] соединить с опорами толщиной от трех четвертей до целого дюйма [от 1,9 до 2,5 см], этого хватит для книг всех размеров, за исключением самых больших и тяжелых книг формата ин-фолио».
В примечании к своей статье о книгах, добавленном «ради иллюстрации», Гладстон показал, как «почти две трети — или три пятых — объема правильно спланированного жилья можно почти непрерывно заполнить книгами»
[375]. Для этого нужно было прибегнуть к компактному книгохранению:
Предположим, у нас есть комната размером 28 × 10 футов [8,5 × 3 м], а в высоту — чуть больше 9 футов [2,8 м]. Разделим ее вдоль, так что посередине получится проход шириной 4 фута [1,22 м]. Пусть проход с каждого конца уходит в нишу глубиной 12–18 дюймов [30,5–45,7 см] и завершается окном или стеклянной дверью. Через комнату проложено 24 пары рельсов. На них размещены 56 шкафов, разделенных проходом: они тянутся от пола до потолка. Каждый шкаф — шириной в 3 фута [91 см], глубиной в 12 дюймов [30,5 см], отделен от соседних шкафов промежутком в 2 дюйма [5 см], и оснащен колесиками, шкивами или роликами, на которых он ездит по рельсам. Изнутри к каждому шкафу привинчены крепкие ручки, за которые его подтягивают к проходу. В каждом таком шкафу умещается 500 книг формата ин-октаво, а в комнате размером 28 на 10 футов их уместится 25 тысяч. В комнате размером 40 × 20 футов [12,2 × 6,1 м] (не такая уж большая площадь) так можно разместить 60 тысяч книг. Конечно, это будет уже не комната, а книжный склад
[376].
Примерно такое же предложение выдвинул в 1893 году сотрудник университетской библиотеки в Глазго, который, узнав о вышеописанных раздвижных шкафах Британского музея, задался вопросом:
Почему бы не расположить все шкафы в библиотеке вплотную один к другому, чтобы шкаф выдвигался в открытое пространство, если читателю требуется стоящая в нем книга? Разумеется, при таком устройстве шкафы будут выдвигаться боком, а не фасадом вперед, как в Британском музее
[377].
Такие конструкции, вдохновленные примерами Бодлианской библиотеки, Британского музея и библиотек в Глазго, были разработаны при помощи «универсального инженера» из компании, производившей стеллажи, и установлены в Центральной библиотеке Торонто около 1930 года
[378]. С самого начала такая система, увеличивавшая емкость книгохранилищ на сорок процентов, выглядела предпочтительнее еще и потому, что «в значительной степени решала проблему пыли»
[379]. Кроме того, «не подвергаясь воздействию солнечных лучей, переплеты дольше сохранят первозданный вид, а края страниц не приобретут бурого оттенка, который так часто появляется на старых книгах». Но идея выкатывать стеллажи боком в проход не прижилась, в том числе потому, что торчащие с полок книги задевали книги в соседних шкафах.
Выдвижные книжные стеллажи в Центральной библиотеке Торонто были установлены около 1930 года. Они выезжали на «массивных резиновых колесах», и их было «до смешного легко» выдвинуть на всю длину в проход
