Именно они были «детьми джиннов».
Сведения о курдских «подмененных» младенцах могут служить еще одним подтверждением гипотезы о запретных связях между предполагаемой культурой Стражей и местным населением Курдистана. Но можно ли верить таким доказательствам? Сколько веков этим суевериям? Многие мифы, легенды и предания курдов наивны, противоречивы и дошли до нас в сильно искаженном виде, поэтому их очень трудно расшифровать. Несмотря на все трудности, в этих рассказах можно обнаружить несколько постоянно повторяющихся символов — ангелы, демоны, джинны, бессмертие, змеи, антропоморфные птицы, независимость, царство и продолжительные временные циклы.
Тем не менее в текстах езидов и «людей истины» отсутствуют конкретные указания о том, что библейский Эдем находился среди нагорий Курдистана.
Вполне возможно, что езиды и «люди истины» были слишком близки к источнику тайны, чтобы понять, какое значение придавали этому региону иноземные религии. Только Несторианская ассирийская церковь (северный Ирак) и Армянская церковь признают и проповедуют положение о том, что райский сад находился у истоков четырех рек рая
.
Возможно, именно теперь пришла пора обратиться к еще более далекому прошлому. Верования народов Курдистана сохранили фрагментарные сведения о присутствии на этих землях Стражей, однако более древние культуры Месопотамии, похоже, записали не только сам факт существования падшей расы, но и подробную историю их высокогорного поселения в горах Курдистана.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ТАМ, ГДЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ
НЕБО И ЗЕМЛЯ
Последние годы XIX века, юг Ирака, Ниппур. Равномерный стук мотыг, ударявших о твердую, каменистую землю, наполнял знойный, пропитанный пылью воздух, заглушая далекий крик муэдзина. Арабские рабочие, головы которых были замотаны цветастыми платками, усердно трудились под палящими лучами солнца, очищая от грязи и мусора прямоугольные траншеи, глубоко вгрызавшиеся в древнюю землю. Каждый час новая находка усиливала желание продолжать раскопки.
Новость о новом артефакте распространилась быстро — его нашли вблизи фундамента Экура, или Дома Горы. Это был величественный храм Энлиля, верховного бога шумерского пантеона и легендарного основателя этого могущественного города-государства, построенного пять тысяч лет назад
.
Узнав о находке, профессор Дж. X. Хэйнс из Вавилонской экспедиции университета Пенсильвании начал пробираться по направлению к храму среди лабиринта траншей и рвов, в которых кипела работа. Наконец он добрался до руин Экура рядом с разрушенным зиккуратом из сырцового кирпича, который шумеры называли Дур-ан-ки, или «связь неба с землей»
.
Следуя указаниям рабочих, нашедших артефакт, Хэйнс быстро осмотрел новый раскоп. Он увидел четыре фрагмента разбитого глиняного цилиндра, на полустертой поверхности которого можно было различить надписи клинописным шрифтом. Находка среди развалин Экура позволяла предположить, что этот цилиндр был заложен в основание храма после реконструкции при правлении На-рам-Сина (2254–2218 гг. до н. э.) или его преемника Шар-Кали-Шарри (2217–2193 гг. до н. э.), двух последних царей Агаде, или Аккада, из династии семитского происхождения, правившей Шумером на протяжении 141 года во второй половине третьего тысячелетия до н. э.
Доктору Хэйнсу так и не суждено было узнать, какую ценность представляет этот цилиндр или уникальные надписи на других глиняных табличках, найденных его экспедицией и датируемых этим же периодом. Вместе со многими другими сокровищами Ниппура и других городов-государств Месопотамии разбитый цилиндр и таблички с письменами были привезены в музей университета Филадельфии главным археологом Вавилонской экспедиции профессором X. В. Хилпрехтом. Их даже не извлекли из контейнеров, а сразу отправили в подвалы музея, где они и находились до второго десятилетия XX века, когда их заново открыл Джордж Аарон Бартон, профессор колледжа Брин Мор в Филадельфии
. Знакомый с работой Хэйнса и Хилпрехта, он решил перевести надпись на цилиндре из Экура, фрагменты которого он нашел в трех разных контейнерах
.
Долгие часы кропотливой работы позволили открыть миру удивительный текст, и чем дальше, тем сильнее волновался Бартон. Девятнадцать колонок на восьми фрагментах представляли собой, как полагал ученый, «древнейший из известных текстов» Шумера, а «возможно, и древнейший в мире»
. В нем фигурировали многочисленные боги, в том числе Энлиль, бог водной бездны Энки и малоизвестная богиня змей по имени Сир. По всей видимости, ее можно отождествить с супругой Энлиля Нинлиль, или Нинхурсаг, что привело Бартона к выводу, что Ниппур был культовым центром этой древней богини змей
. В отличие от надписи на цилиндре содержание некоторых глиняных табличек Бартон посчитал малозначительным; среди них был один из вариантов шумерского мифа творения, а также гимны и панегирики обожествляемым царям и местным божествам.
Несмотря на впечатление, которое произвела на Бартона надпись на цилиндре, он пришел к выводу, что переведенные им таблички из Ниппура отражают «соседское влияние религии и магии, характерных для мировоззрения Вавилона… Или даже религиозное выражение демократии»
. Поэтому по завершении работы Бартон утратил интерес к текстам из Ниппура, которые были опубликованы издательством Йельского университета в 1918 г. под скучным названием «Сборник вавилонских надписей» и пролежали забытыми еще семьдесят лет.
В 70-х годах XX века экземпляр работы Бартона, считавшейся редкостью, попал к бывшему геологу Кристиану О’Брайену. Он изучал естественные науки в Кембридже и много лет работал в Иране в качестве сотрудника Англо-Иранской нефтяной компании (в настоящее время «Бритиш петролеум»). Он также знал клинопись и с первого взгляда понял, что Бартон неправильно интерпретировал надпись на цилиндре из Экура и восьми или десяти табличках, что побудило его взяться за повторный перевод. Результат потряс его.
С каждой новой табличкой вставал на место очередной фрагмент медленно проявлявшейся головоломки. Многие тексты, по всей видимости, рассказывали историю расы божественных существ, которые назывались ананнаге (а-нан-на(ге)) или ануннаки (а-нун-на-ки). Это были царственные потомки неба и земли
, прибывшие в горную страну и основавшие поселение в плодородной долине. Они называли свое поселение эдин
, что в переводе с аккадского означает «плато» или «степь» (см. главу 12), а также гар-саг, или Хурсаг, что, как полагает О’Брайен, означает «большое огороженное место» или «высокое огороженное место»
.
Постепенно поселение ануннаков превратилось в земледельческую общину с системой возделываемых полей, одомашненными растениями и оросительными каналами. Овцы и крупный рогатый скот содержались в крытых загонах, а в качестве жилищ для людей строились дома из дерева
. Среди крупных сооружений ануннаков можно отметить водохранилище, предназначенное для совершенствования ирригационной системы Хурсаг, а также высокие здания, такие, как Великий Дом Господина Энлиля, стоявший на скалистом выступе над поселением
. В тексте также упоминаются «зернохранилища», «строительство дорог», «дом для матерей» и место под названием «Дом Жизни в Высоком Месте»
. В окружавшей поселение долине были «плантации деревьев», «высокие ограды из кедра» и сады, в которых собирали «три вида фруктов»
.
