16. Задумаемся со всей серьёзностью: Дух Божий хочет чрез Писание дать нам познать Свою волю, Свои мысли, Свои намерения. Но природный человек никоим образом не может принять того, что от Духа Божия (1 Кор. 2, 14): пути и мысли Бога не суть наши мысли (Ис. 55, 8). Это ведь то, чего не видел глаз, не слышало ухо, и что не приходило на сердце человеку (1 Кор. 2, 9); это вещи иного мира, о которых мы не можем составить себе никакого представления, никакой идеи. И тут можно идти и учить все восточные языки, всю церковную и светскую историю, прочитать все энциклопедии, лучших языческих авторов и что там кому ещё угодно, – и неужели это будет подходящий метод, чтобы понять Духа Божия в Священном Писании? И если бы всё это было непременным требованием для понимания Писания, то как тогда быть бедным и неучёным людям? Разве Писание дано только учёным мужам, а не всем людям?
17. Совсем другое дело – когда верующий человек в юности, или до своего просвещения от Бога, учится всему этому, а после сего приобщается божественному свету. Такой человек, познав и отвергнув вкупе с Апостолом Павлом всякое надмевающее и рассеивающее человеческое знание (1 Кор. 8, 1) как тщету и сор в сравнении с превосходством познания Иисуса Христа (Фил. 3, 8), может впоследствии, в должном порядке и мере, применять свою учёность. Так, чрез знание древних языков он может доставить своим ближним немалую пользу, точно переведя Библию на их родной язык или же способствуя её пониманию, прояснив в том или ином месте Писания к назиданию ближних какое-нибудь тёмное место, выражение и т. п., чего не смог бы сделать тот, кто не знает языков. Понимая образ речи или обычаи того или иного народа, равно как и особенности мест, времён и иных обстоятельств, описываемых в Библии, он может иногда разрешить недоумение по поводу тех или иных текстов Писания и сделать их ясными для ближнего и т. д. Поэтому никак нельзя безусловно и без разбора совсем отвергать подобного рода человеческую учёность при изъяснении Священного Писания, когда она исходит от таких людей
[110]. Наоборот, этим приобретённым знаниям, также как и прочим освящённым природным дарованиям, поставленным на службу Богу, следует воздавать должное, применяя их на благо ближних. Только надо хорошо понимать, что всё сие есть лишь привходящие, побочные средства, которые не абсолютно необходимы, и всю пользу от того, когда верующая душа с помощью научных методов открывает нечто в Священном Писании, надлежит приписывать не им самим, но благодати Божией. При этом нужно иметь великую осторожность и тщательно следить за тем, чтобы не слишком увлекаться научностью, не слишком вдаваться в разнообразие, не слишком долго занимать себя всем этим, но от времени до времени прекращать свои занятия и вновь и вновь с детским, простым и приимательным сердцем представлять себя внутреннему свету Божию, если душа не хочет впасть в величайшую опасность и заблуждение.
18. Наш действующий ум, или активный рассудок, похож на деятельного художника, постоянно занятого тем, чтобы рисовать всевозможные портреты и изображения сообразно тому, что предстанет пред ним и на что он направит своё внимание, будь то духовное или телесное, доброе или злое, полезное или вредное. Если (продолжая наше сравнение) око этого художника, или, по слову Апостола Павла, очи сердца (Еф. 1, 18), то есть наш приимательный разум, в своём воззрении на духовные предметы будет отверст и просвещён Божией благодатью, так что мы познаем в Божием свете истину и узрим её как стоящую пред нашими глазами, то наш художник, не отводя своих очей от сей прекрасной девы, чистой Божией истины, и в течение долгого времени созерцая её в безмолвии, возможно, сумеет создать её портрет, который, будучи показан тем, кто её не знает, побудит их возлюбить и взыскать её. Но если он сам в процессе своего художества не будет время от времени, и довольно часто, прерывать свою работу и вновь устремлять свой взор на оригинал, – то каких только искажений и ошибок он не наделает! И если, благополучно завершив свою работу, наш художник захочет после сего иметь больше дела со своим рисунком и безжизненным образом, чем с живым оригиналом, не удостоит последний ни единым взглядом, но только будет возиться со своей картиной и мудрить над нею, – то не явится ли это величайшим безумием?
Пусть же сие сравнение послужит нам серьёзным предостережением, которое я хочу подтвердить ещё и свидетельством одного знаменитого английского богонаученного мужа
[111], говорящего так: «Учащийся в небесном училище должен принести в жертву свои очи, а точнее сказать, свою слепоту. Он должен на всякое время пленять свой ум и приимательно предоставлять его Духу Божию. О той маленькой искорке Духа, какую он получит, ему надлежит со всем усердием пещись, ни в коем случае не допуская, чтобы она заглушилась активной деятельностью его ума, и взирать на истину только тем оком, которое он принял от Бога».
Глава третья
Является ли Священное Писание непонятным? Как правильно понимать те или иные его места? И есть ли в Писании духовный, сокровенный смысл?
1. Прежде чем мы пойдём дальше и дадим некоторые наставления, как надлежит нам применять Священное Писание на пользу души, будет нелишне кратко обсудить следующие предварительные вопросы: 1) является ли Писание в некоторых местах непонятным и тёмным, и откуда произошло такое мнение; 2) как можно узнать, что точно имел в виду Святой Дух в том или ином изречении Писания; и 3) нужно ли искать в Писании также и сокровенный, или духовный, смысл?
2. Вполне удовлетворительный ответ на первый вопрос мы находим уже в древней Церкви. Он заключается в следующем: то, что необходимо для спасения, Священное Писание излагает ясно и понятно для всех людей и на все времена. Если же некоторые места Писания представляются порой тёмными и невразумительными, то, во-первых, это надо приписывать не самой Библии, но темноте человеческого духа и его неспособности понимать духовные и божественные вещи – чему не могут помочь никакие наши усилия и ухищрения, никакие пути и способы, кроме только правильного применения пяти названных в предыдущей главе средств. Только через них человек становится восприимчивым к божественному просвещению, которое одно, в своё время, по Божьему изволению, соделает для него ясными, сильными и усладительными те изречения Писания, которые казались ему тёмными
[112]. Повторю ещё раз: никакие усилия ума, исследования и изыскания здесь нисколько не помогут; это будет значить ставить телегу впереди лошади.
