5. Можно быть уверенным в бытии Божием и в истинности Его слова вплоть до того, что это будет трогать сердце, и человек будет радоваться (Мф. 13, 20) или плакать (Втор. 1, 45); можно внимать обличениям совести, страшиться их и слушаться их (Деян. 24, 25; 3 Цар. 21, 29); можно возжелать обращения к Богу и положить начало этому обращению (Мф. 13, 19–22), также и действительно измениться, и исправиться во внешнем (Мф. 23, 25), и избегать явных грехов; даже можно стараться воздерживаться и от тайных грехов, которые человек любит в глубине своего сердца, боясь мучений совести и страшась ада, – и всё же не быть истинно благочестивым христианином, то есть не пребывать в богообщении. Всё это подробно описано многими писателями
[137], всем это известно – и тем не менее, если бы мы отделили тех христиан, кто ограничивается только вышеназванным, от тех, кто подлинно благочестив, то последних, боюсь, нашлось бы по всей земле очень немного.
6. Во-вторых, истинное благочестие не может заключаться в том, что хотя и наличествует у тех или иных живущих в Боге христиан, но не присуще им всем. Сюда относятся видения, откровения, дары пророчества, творение чудес, проникновение в божественные тайны, особенные духовные дарования, чрезвычайная ревность к внешним подвигам и вообще все экстраординарные благодатные дары Божии. Подлинное благочестие, или богообщение, не состоит во всём этом.
7. Посему христианам не следует желать таких высоких дарований и уж тем более не завидовать другим, имеющим их. Ибо часто самолюбие думает: «Ах! если бы тебе обладать таким светом, такими дарами, такой ревностью по Богу. Тогда бы ты был подлинно благочестив и мог бы назидать ближних!» Нередко вследствие этих мыслей и желаний человек – совсем без призвания Божия и без Его благодати – начинает подражать тем или иным подвижникам. Но всё таковое проистекает из самообольщения и самоугождения, и есть поистине опаснейшее искушение сатаны, против которого надлежит вооружаться смирением и молитвой. Мы должны стремиться только к тому, что является сутью благочестия, а тем нашим собратьям, которым Бог уделил такие дары, сорадоваться в простоте.
8. Кто же имеет их, не должен считать себя за нечто или превозноситься над другими, – но тем больше беречься, чтобы не прилепляться душой к этим дарам, останавливаться на них и услаждать ими своё самолюбие. Ему необходимо затворить своё сердце и слух от внимания к людской хвале и восхищению и постоянно иметь в виду, что это есть только и именно дары, которые сами по себе никого не делают истинно благочестивым, но при которых их обладатель подвергается гораздо большей опасности, чем тот, кто их не имеет (Мф. 7, 22; Лк. 10, 19–20; 1 Кор. 4, 7; 9, 27).
9. В-третьих, суть истинного благочестия также не может состоять в том, что, хотя и присуще всем благочестивым христианам, но присуще им не всегда. Все, живущие в Боге (или, по крайней мере, большая их часть) вкушают по временам божественное утешение, мир Божий, явно чувствуемую радость и сладость, иногда внутренние уверения в той или иной Божией истине, те или иные увещевания от Бога и многие другие духовные блага. Повторю: все эти Божии утешения ощущаются христианами по временам, – то есть не всегда и не без перемен; из чего следует, что подлинное благочестие заключается не в них.
10. Посему неправильное устроение имеют те, которые, получив, быть может, от Бога некие подобные дары, гораздо более ценят их, нежели саму суть благочестия. Они считают их надёжным признаком и сущностным свойством веры и богообщения и той целью, к которой нужно всегда стремиться и не успокаиваться, пока её не достигнешь.
11. Отсюда происходит то, что многие благонастроенные души, полагая, что такие ощущаемые благодатные дары и есть цель духовной жизни, но не вкушая их, приходят в уныние и погружаются в сомнение, малодушие и печаль относительно своего положения. Всё это является препятствием на пути самоотвержения и несения креста, поскольку душа вместо того, чтобы внимать признакам и свойствам истинного благочестия, по самолюбию стремится к радости и утешению и со всех сторон ищет знаков и уверений в том, что она пребывает в благодатном состоянии.
12. Ибо тот, кто имеет подобные дары благодати, зачастую только и услаждается ими, и нередко думает тайно, что он – любимейшее чадо Божие, свят, лучше, чем другие, и что небо ему уже отверсто. Тогда душа забывает истинный и единственный надёжный путь – самоотвержения и несения креста, и упокоевается на мягком ложе ощущаемых утешений, желая соорудить себе кущу (Мф. 17, 4) прежде, чем она пройдёт своё поприще.
13. Если Господь по премудрому Своему промыслу скрывает от души это молоко чувствуемых ею духовных утешений и услаждений, то она становится скорбной, унылой, малодушной, теряет покой и стремится удержать у себя и получить вновь то, что Бог отнимает от неё – отнимает потому, что всё это питает её самолюбие, и для того, чтобы душа, как и Вождь её спасения, была совершена через страдания (Евр. 2, 10).
14. Несомненной истиной является то, что на пути жизни с Богом мы обретаем многие, великие и разнообразные благодатные явления, которые Бог даёт нам вкусить ощущаемым образом, – как то подтверждает всё Священное Писание, бесчисленные свидетельства святых всех времён и живой действенный опыт даже до сего дня. Но только эти благодатные явления встречаются нам – я подчёркиваю – на пути жизни с Богом, будучи как бы местом отдохновения и гостиницей при дороге. Они не есть сам путь, и не цель пути, и не то, в чём нам определено непрестанно пребывать здесь на земле, – но то, что даётся нам лишь по временам, когда в этом есть необходимость, для утешения, укрепления и восстановления сил, дабы мы потом тем живее могли совершать своё поприще (3 Цар. 17, 5–7).
Если размышлять над этим иносказанием и развивать его дальше, то можно достаточно близко подойти к уразумению того, как надлежит правильно относиться к благодатным дарам, которые нам даётся ощущать. Но об этом я говорить здесь больше не стану, предоставив сие писателям, более опытным, нежели я
[138].
II
§§ 15–16 В чём заключается истинное благочестие: §§ 17–20 в страхе Божием, вере и любви, § 21 или, что то же, в хождении пред Богом. § 22 Отсюда проистекает внешняя добродетельная жизнь § 23 и все внутренние и внешние обязанности благочестия. § 24 Чем истинное благочестие отличается от ложного.
15. Доселе мы рассматривали то, что можно принять за благочестие, и что большинством действительно принимается за таковое, но что, тем не менее, отнюдь не составляет его сути. Спрашивается: в чём же тогда заключается истинное благочестие? Хотя ответить на этот вопрос в немногих словах совсем нетрудно; но трудно, и даже совсем невозможно, дать надлежащее понятие об истинном благочестии тому, кто не имеет его сам. Ибо оно есть то, что от Духа Божия (1 Кор. 2, 14), чего не может принять ни один природный человек. Да просветит Сам Дух Божий наш разум Своей истиной, и да привлечёт Он наши сердца к послушанию ей!
