29. Но перечисление всех высоких блаженств, которые сопровождают истинное благочестие уже и в этой жизни, заняло бы слишком много места; к тому же речь здесь идёт о тонких внутренних вещах, которые с трудом могут быть описаны. Посему всякой душе лучше всего познавать их на своём действенном опыте; это она и может, и должна. Апостол Павел выразил всё вышесказанное в кратких словах: благочестие на всё полезно (то есть оно является истинной универсалией и панацеей), имея обетование жизни настоящей и будущей (1 Тим. 4, 8).
30. Тем не менее и из того, что мы сказали, можно с определённостью заключить, что глубоко заблуждаются те, кто воспринимает истинное благочестие как печальную, унылую, тяжёлую и мрачную жизнь, в то время как оно есть полнейшая противоположность сему. Да, оно является тяжким крестом, скорбью и смертью для нашего жестоковыйного своеволия и для жизни падшей природы; но именно это своеволие и эта падшесть есть то, что делает нас несчастными, и жалкими, и нищими, и слепыми, и нагими (Откр. 3, 17) и отнимает от нас спасение и блаженство. Посему именно это и выкорчёвывается и искореняется из нас силою и Духом Спасителя нашего Иисуса, – и непременно должно искореняться, если только мы хотим и здесь, и в вечности быть истинно радостными и ни в чём не нуждающимися и обрести в Боге благо, честь и блаженство.
31. В связи с этим рассмотрим несколько причин, по которым не только все чада мира сего, но, быть может, даже и большинство тех, кто считает себя благочестивыми христианами, воспринимают истинное благочестие как нечто мрачное и обременительное. Первая причина заключается в том, что многие (и ах, сколь многие!) слишком вялы и слишком жалеют себя при отвержении мира, при распятии плоти со страстями и похотями (Гал. 5, 24), при умерщвлении своеволия, чувственных удовольствий и всякого проистекающего из самолюбия услаждения и любви к творениям. Для таких христиан становится невозможным достичь истинного мира с Богом и сущностного познания Его вседостаточности. Никто не может служить двум господам (Мф. 6, 24). Кто стремится к утешению и довольству в Боге, тот не должен больше искать их у творений; и кто хочет иметь радость и покой в творениях, тот не найдёт их в Боге.
32. Для некоторых душ препятствием к истинному благочестию является тонкая (но крайне пагубная) внутренняя нечестность, когда сокровенным образом, но тем не менее сознательно, душа прилепляется любовью к тому или иному творению или к тому или иному греху. Этим опечаливается её дух, сердце не обретает покоя, а совесть не перестаёт обличать и угрызать её.
Другие души не обращают должного внимания на то, чтобы в тишине и точности воспринимать действующую в их сердце вразумляющую и назидающую их благодать Святого Духа. Это происходит тогда, когда человек больше расточён и рассеян в мыслях и чувствах, нежели живёт в Духе (Рим. 8, 5–9, 13), и потому не может ни увидеть, ни искоренить свои бесчисленные грехи и проявления самолюбия.
Нередко бывает и так, что человек действием своего рассудка (или вняв рассуждениям других) ставит себе некоторые цели или в чём-то ограничивает себя, и вполне удовлетворяется этим малым началом. В деле самоотвержения и освящения он исполняет только некую часть, а всему прочему, под вывеской «немощь», даёт идти своим чередом без какого-либо серьёзного сопротивления.
33. Другая причина, почему немалому числу христиан истинное благочестие кажется безрадостным и тяжёлым, заключается в явлении, обратном тому, о котором мы только что сказали. В противоположность вышеописанным вялым и расслабленным христианам многие с великим рвением приступают к делу самоотвержения и освящения, но часто впадают в другую крайность. Там, где первые были нерешительны и слабы, последние хотят следовать и быть верными увещеваниям и действиям Святого Духа, Которому они дали в себе место, самым ревностным образом, – но только собственными своими силами, по своему произволению и разумению. Когда Дух побуждает их к чему-либо, они не отвергаются в тот же момент самих себя и решительно, по истине (а не только в мыслях и воображении) отлагают все свои намерения и действования и всецело предают себя с верой и любовью Господу Иисусу Христу, делаясь неким духовно-сокровенным образом соединённым и единым с Ним (1 Кор. 6, 17), дабы Он, произведший в нас хотение, также свершил по Своему благоволению и действие (Фил. 2, 13), – но остаются при своём. Из этого замкнутого на себя подвижничества и не выходит ничего настоящего, основательного, чистого и неразоримого, и поэтому душа, при всех своих законнических усилиях и напряжении, никогда не может вырваться из многих отягощений, недоумений, обличений совести, уныния и прочих тяжких уз. Это очень важный пункт (если его правильно уразуметь), который присущ благочестивым людям в значительно большей степени, чем это обычно представляется.
34. Истинное освящение и богообщение особенно невозможно и чуждо Закону и природным человеческим силам. Лишь животворящий Дух Иисуса Христа (Рим. 8, 2) соделывает нас новым творением (2 Кор. 5, 17; Гал. 6, 15) и всецело живит нас и действует в нас, дабы мы, всё более и более проникаясь и преисполняясь сей свободной силой Нового Завета, с сердечной радостью, крепостью и непоколебимостью смогли отвергнуть и победить всё (1 Ин. 5, 4) и в подлинном благочестии ходить пред лицом Господним. Если бы всякий, кто серьёзно относится к жизни в Боге, прибег бы, купно со всеми истинными христианами, к единственному источнику всякой благодати и богообщения, Иисусу Христу, и в осознании своего глубочайшего повреждения и бессилия и в сердечном уповании на Бога погрузился бы в сей источник, – о! поистине мы зазеленели бы, процвели и принесли плоды, как деревья при потоках вод (Пс. 1, 3), и в живом опыте с несомненностью убедились бы, что заповеди Его не тяжки (1 Ин. 5, 3).
35. Однако же, когда я говорю о том, что благочестивая жизнь не тяжка и блаженна, да не подумает кто, что тем самым упраздняется тайна креста, и святой путь страданий ради Бога (1 Петр. 2, 19–21; 4, 1) отменяется для тех, кто принадлежит уделу Его (1 Петр. 2, 9; Еф. 1, 14); нет, конечно же, нет! Если бы я решил рассуждать так, то я виновен был бы пред родом сынов Твоих (Пс. 72, 15): пред Авраамом, Иовом, Давидом, Еманом (Пс. 87, 1), Иеремией и всеми святыми как Ветхого, так и Нового Завета. Ибо все они (каждый по-своему и каждый в свою меру) были научаемы, экзаменуемы и очищаемы Богом чрез различные искушения, испытания, оставление благодати, внутреннюю тьму, пустоту и сухость, страхования и прочие многие и великие скорби и страдания, по телу и душе. До нынешнего дня и до конца веков неизменным остаётся Божие определение, что все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы (2 Тим. 3, 12), – не только внешне, чрез осмеяние и ненависть мира сего, но и внутренне, чрез многочисленные и разнообразные искушения, кресты и страдания (Иак. 1, 2), дабы стать им совершенными (Евр. 2, 10) и многими скорбями войти в Царствие Божие (Деян. 14, 22). Но для благочестивой души все эти внутренние мучения, испытания и скорби будут становиться всё более и более лёгкими и даже обратятся в великую радость (Иак. 1, 2), и никак не смогут разорить её глубочайший мир в Боге, – если только душа будет со всем усердием учиться всю свою силу, крепость, отраду, утешение, благостояние и спасение полагать единственно и исключительно в Боге и в том, что Ему угодно. Не в себе самой, не в своих трудах и делах, не в радости и услаждении для себя, не в своём удобстве и покое; не в божественном свете, сладости, духовном удостоверении и тому подобных Божиих дарах, поскольку всё сие может и должно быть часто скрываемо и отнимаемо от души; но только в Самом Боге – ибо Он и Его воля не подвигаются и не изменяются вовек (Пс. 45, 6). И если душа в своих страданиях, какими бы они ни были, в глубочайшем самоотвержении и пусть ничего не видящей, но непоколебимой вере (Евр. 10, 38) всецело предаст верному своему Творцу всю себя и всё своё спасение (Мк. 8, 35), – то несомненно, после того, как пройдёт это время её обучения и она совершенно отринет свою правду и своё, не истинно-Божие, благочестие, уже и в нынешнем веке она достигнет мирного плода Божией праведности и святости (Евр. 12, 10–11).
