13. Термин «мистика» понимается иногда в широком, иногда в узком смысле. В широком смысле мистика есть не что иное, как деятельное богословие, или осуществлённое благочестие, в той мере, насколько оно основывается на благодати и изменении сердца – то есть не на естественной морали.
14. В узком, и собственном, смысле словом «мистика» обозначается та степень опытного познания Бога, которую Павел и все мистики после него именуют просвещением, к коему призваны уже уверовавшие, запечатленные обетованным Святым Духом (Еф. 1, 13; 17–18). Такое просвещение значительно отличается от первого, начального просвещения (Деян. 26, 18; Евр. 10, 32).
15. К этому же значению слова «мистика» относится также: пребывание в Иисусе (Ин. 15, 4); прилепление к Богу, чтобы стать одним духом с Ним (1 Кор. 6, 17); хождение пред Богом, в присутствии Божием (Быт. 17, 1); поклонение Богу в духе и истине (Ин. 4, 24); деятельное и приимательное очищение от всякой скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 11) – которое есть нечто иное сравнительно с начальным очищением от мёртвых дел (Евр. 6, 11); излияние любви Божией в сердце (Рим. 5, 5) – той любви, которая изгоняет всякий страх (1 Ин. 4, 18); помазание, учащее нас всему (1 Ин. 2, 20); созерцание славы Божией открытым лицом (2 Кор. 3, 18); явление или вселение Бога в душу (Ин. 14, 21; 23) – для верующих Коринфян это было ещё чаемым обетованием (2 Кор. 6, 16); жизнь Божия, когда человек, или его «я», уже не себе живёт, но Христу, живущему в нём (Гал. 2, 20); жительство на небесах (Фил. 3, 20); мир Божий, который превыше всякого ума (Фил. 4, 7); совершенное бытие в единстве (Ин. 17, 23) и т. д.
Всё сие (равно как и многое другое), что мы привели дословно из Священного Писания, и является мистическим богословием, о котором люди составляют себе столь превратное представление.
16. Но не во всех благочестивых христианах (даже и тех, коим весьма способствует благодать) все эти вещи обретается сразу и в полной силе. Не вдруг, не одним и тем же образом, не в одинаковой мере и совершенстве изливает Бог в душу сие вышеестественное благо («вышеестественное» и «мистическое» и есть одно и то же), – но по очищении души, по устранении из неё всего, что не есть Бог и Божие, по силам и способностям сосуда (2 Тим. 2, 20–21). Высшее Благо преизбыточно и всегда готово давать Себя: отверзи уста твои, и наполню их (Пс. 80, 11). Ах! но только жаждущий человек не хочет принимать сего!
17. Патриархи, просвещённые святые Ветхого Завета, первые христиане, горевшие духом, совершенно отстраняли себя от всего не Божьего и всецело обращались к Богу, полностью предавая себя Его руководству. Все они поэтому были истинные мистики, и каждый в свою меру испытывал и вкушал вышеупомянутые и иные чудеса общения с Богом.
18. При последующем затем отпадении христианства от первого горения и чистоты, невзирая на таковое отступление, оставались ищущие Бога благочестивые души, коих Бог, Спаситель всех человеков (1 Тим. 4, 10), не отвергал, но благодетельствовал им и поддерживал в них малую благодать. Но поскольку очищение христиан от того, что не есть Бог и Божие, повсеместно стало крайне недостаточным, их внутрь-собирание – непостоянным и несовершенным, и все их духовные качества и свойства – болезненными и слабыми, то Господь, хотя и принимал с благоволением то малое, что они могли сделать (если только их делание было искренно), давая им, по мере каждого, Свои блага и помогая им приближаться к Себе сообразно с их обстоятельствами, воззрениями, внутренним расположением, их мужеством и верностью, – но почти все сии души не двигались дальше внешнего участия в церковных благодатных чинах, знания по букве (2 Кор. 3, 6), общепринятого внешнего молитвословия и некоторых духовных чувств, по временам ощущаемых в сердце. Их пастыри и руководители сами не знали и не желали ничего большего. По этой причине внутренняя жизнь, или мистика, становилась всё более редкой и неизвестной, и, наконец, и вовсе подозрительной. Несовершенства и всяческие немощи получали успокоительное для себя оправдание, а чаяние действия Духа Божия во внутреннем человеке, давание Ему в себе места и подчинение себя Его вождению (Рим. 8, 14) объявлялось ересью и «энтузиазмом». И так обстоит дело в христианстве и до сего дня.
19. Непременным условием для мистика является безоговорочное принятие истин Священного Писания, в особенности истины совершённого Христом примирения нас с Богом. Но мистик не должен ограничиваться тем, чтобы всегда только лишь созерцать сии истины и восхвалять их; ему надлежит главным образом стараться о том, чтобы построить на этом фундаменте прекрасное здание из золота, серебра и драгоценных камней, – по каковой причине он не может останавливаться на дереве, сене и соломе всяких второстепенных вещей (1 Кор. 3, 11–12).
20. Однако же истинный мистик может, сообразно с обстоятельствами, с нелицемерным благоговением и сердечной сладостью читать, слушать и говорить даже о первых начатках учения Христова (Евр. 6, 1). Ничто не является для него малым и не заслуживающим интереса, что возвещает о божественных предметах, свидетельствует о них и на них указывает. Всё, что он видит в Боге и во всём божественном, является для него великим; малое же для него – всё видимое (2 Кор. 4, 18). В свете этого он сам, без всякого смущения, становится поистине мал (Мф. 18, 4). Высокомерный и гордый мистик – невозможное дело; выражение, противоречащее самому себе.
21. В заключение я должен сказать ещё и то, что я крайне сожалею, что в наше время всё внимание у нас направлено только на начальное обращение к Богу, а на необходимости дальнейшего освящения никто не настаивает, хотя Писание со всей ясностью во многих местах свидетельствует об этом. Никто не говорит о радости и блаженстве сего пути. Быть спасённым и быть святым – это одно и то же
[233]; только в сей жизни дело спасения и святости совершается поступенно, под крестами, искушениями и испытаниями, в будущем же веке является в полном вкушении и непреходящей славе. И даже начало нашего спасения, когда нам прощаются грехи (Пс. 31, 1), уже предполагает начатки освящения чрез истинное покаяние и веру.
22. Но здесь очень важно предостеречь, что таковое освящение не должно искать или полагать в каких-либо внешних вещах, действиях или делах. Всё это, в лучшем случае – лишь детоводители (Гал. 3, 25) и подпорки внутреннего освящения (или уже его плоды). Если в этом внешнем полагать саму суть и возлагать на него своё упование, то вместо благодатного средства оно станет только препятствием для благодати.
23. Подлинное же освящение, по Писанию, состоит в действенном очищении от падшести и повреждения и в обновлении внутреннего человека (2 Кор. 4, 16) от славы в славу (2 Кор. 3, 18), по образу Того, Кто сотворил нас (Кол. 3, 10), или, что то же, в уподоблении Иисусу Христу. И этого да ищет человек, отвергая всё прочее, чрез сердечную молитву и внутрь-собирание
[234], исключительно во внутреннем сообращении и единении с Богом. Ибо Он неизреченно близок нам во Христе, дабы силою воскресения Его, духом святыни (Рим. 1, 4) поистине освятить, преобразить и оживить нас.
