(2 Кор. 5, 14)
Предисловие
Настоятельная духовная потребность многих людей понудила меня, вопреки моим желаниям и намерениям, в сии последние годы моей жизни вновь проводить публичные духовные беседы. Одну из таких бесед я, движимый пожеланиями слушателей, решил напечатать, дабы сделать её доступной более широкому кругу лиц.
Многим, кто меня знает, показалось странным, что я выпускаю в свет нечто в такой форме. Но, идя путями Божиими, привыкаешь ко всяким странностям. Я не стыжусь благовествования Христова (Рим. 1, 16) ни в каком виде; тем более, что произнесение сей речи не в углу происходило (Деян. 26, 26) – несколько сот человек, среди коих был и один действующий пастор, слушали её с добрым вниманием; поэтому, я надеюсь, и всеми она будет принята благосклонно.
Поскольку до произнесения сей речи у меня не было никаких намерений отдавать оную в печать, то я, со страхом Божиим обдумывая тогда, что сказать собравшимся на пользу души, не делал письменных заметок. По окончании же речи многие мои друзья, воодушевлённые ею, пожелали видеть её напечатанной, для дальнейшего размышления над нею и для назидания других. Я не нашёл к сему особенных возражений и сразу записал беглым пером то, что изложено на сих страницах – но, конечно, не так, как я это произносил. Могу уверить читателя, что я говорил всё то, что он прочтёт, и записал в том же порядке, как это было сказано; что же касается слов, то я не мог припомнить их со всею точностью, но выражал мысли так, как они приходили мне во время писания, – что, впрочем, вполне согласно с произнесённым устно.
Те, кои со столь жёсткою ревностью (это я очень мягко говорю) препятствовали нашим собраниям, могут заключить из сей речи, хорошему или плохому делу они тогда противостояли. Любовь Христова да умягчит их сердца!
Люди же внешние, слышавшие о духовном пробуждении среди своих сограждан, да получат чрез сей малый труд возможность понять, с какими материями последние имеют дело и убедиться, что ничего, кроме чистой евангельской истины, им не предлагается.
Господь Иисус да благословит сии страницы для всех, читающих оные! Да распространит Он царство Своей любви, и да исполнится славы Его вся земля (Числ. 14, 21; Ис. 6, 3)!
Любовь Христова объемлет
[277] нас
(2 Кор. 5, 14)
I
1. Если мы, возлюбленные братия и сестры, захотим увидеть наш образ – каковы мы есть по природе и какими должны быть по благодати; как мы выглядим, пока мы ещё мертвы во грехах (Еф. 2, 1), и какими людьми надлежит нам стать, когда мы приобщимся к жизни Божией (Еф. 4, 18); образ, говорю я, описанный ясно и точно, – тогда нам нужно обратиться к 37-й главе книги Пророка Иезекииля, где Господь показал сему Божию человеку широкое поле, полное весьма сухих мёртвых костей.
И в самом деле, если бы Господь отверз нам, как Пророку, очи духа, то именно таким предстало бы пред нами широкое поле сего земного мира. И – Господи, помилуй! – не должен ли я сказать: и широкое поле нашего так называемого христианства? Во всех концах земли и во всех состояниях людей мы бы – о, горе! – не увидели почти ничего иного, кроме сплошных мёртвых костей, мёртвых сердец, мёртвых слов, мёртвых дел, мёртвого жительства, мёртвых христиан, мёртвого богослужения. И среди сего множества мёртвых костей мы бы увидели и себя – насколько мы пребываем в падше-природном состоянии.
2. Сии Иезекиилевы мёртвые кости выглядят ещё не такими сухими и жалкими, как выглядят наши сердца, доколе мы, пустые и чуждые жизни Божией, без сока и силы благочестия, лежим на земле. Кто бы мог, взирая на эти виденные Пророком кости, подумать, что когда-то они были прекрасными человеческими телами? Так и мы в грехопадении стали настолько мерзостными и чудовищными, настолько потеряли свой первоначальный образ, что в нас уже невозможно увидеть его. Никто бы и не сказал, что мы были прекрасным Божиим человеком, исшедшим некогда из рук Творца столь совершенным.
3. Хотя в падшем человеке есть ещё жизнь, – но это такая жизнь, какая обычно бывает в падали и мёртвых останках. В них обнаруживается не естественная им, но чуждая жизнь; в них живут и кишат черви и насекомые. И в наши умершие для Бога души вторглась такая чуждая, противоестественная жизнь. Не меньше, чем многочисленные скверные насекомые, змеи и скорпионы в падали, кишат в наших сердцах всевозможные страсти, похоти и вожделения, так что мы становимся пред Богом, Ангелами и просвещёнными от Бога людьми поистине мерзостью (Притч. 15, 9); мы отвратительны им, как отвратительна человеку мёртвая падаль. И я уверен, что если бы мы подлинно познали себя в этом нашем противоестественном состоянии, то мы не возгнушались бы ничем иным в мире так, как самими собой, ибо мы стали бы омерзительны самим себе.
4. Сын человеческий! – обратился Господь к Пророку, – как ты думаешь, оживут ли снова кости сии? Господи Боже! – отвечал он, – Ты знаешь это (Иез. 37, 3), как если бы он хотел сказать: «Я, как сын человеческий, не могу этого знать; это я должен препоручить Твоей премудрости и Твоему всемогуществу». Господь продолжал: изреки пророчество на кости сии и скажи им: «кости сухие! слушайте слово Господне!» (Иез. 37, 4), и так далее. Что Пророк и провозгласил; и се, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею; и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них (Иез. 37, 7–8). Подобно сему и у падшего человека, как у этих мёртвых костей, нет никакой возможности, и даже надежды на возможность, самому вновь оживить себя.
И кто знал нас, которых ныне коснулась благодать, несколько лет назад, год, полгода назад, в нашем тогдашнем безбожном состоянии и жительстве, тот тоже мог спросить: возможно ли, чтобы эти мёртвые кости, эти гниющие трупы вновь стали живыми людьми? Возможно ли, чтобы эти закоренелые, погружённые в суету грешники, эти отвратительные и наглые служители ада превратились в облагодатствованных детей Божиих? О, как мало и сами мы могли тогда предполагать и надеяться на таковое изменение!
5. Между тем, именно о нас было изречено пророчество о имени Господнем; Господь послал Своё слово и придал Своему слову силу Духа; среди нас, там, где мы живём, произошёл шум и движение. Мир услышал об этом и удивился – «что может выйти из этих мёртвых костей?»; князь тьмы был ошеломлён и устрашён – как это его мёртвое царство покидают столь многие подданные; мёртвые кости стали сближаться, кость с костью своею (Иез. 37, 7) – и вот мы с вами собраны сегодня здесь. Мы выглядим, как люди, как христиане; так на нас смотрят и внешние – и действительно, из нас получился некий образ, некое тело. Но есть ли в этом теле подлинная душа, дыхание, свободное движение жизни? Как человек состоит не из одного только тела, так и христианство не заключается в одной только форме и внешности, в том, чтобы говорить и жить, как заведено, в том, чтобы по обычаю что-то делать и от чего-то воздерживаться.
