Зрелище было не из приятных, и я выпила еще немного, чтобы забыть о нем. Как раз в этот момент появился мистер Стокер в перешитом черном костюме (хоть все швы и были по-прежнему опасно натянуты) и в белой рубашке с расстегнутым воротом.
– Вам нужен галтуск, – решительно сказала я.
– Что?
– Галскут. Ой, опять неправильно. Ну, знаете, такая штука, одежда, ее повязывают на шею, – услужливо объяснила я.
– Галстук?
– Да, именно! А вы умный человек, – заметила я и помахала перед ним лоскутком алого шелка. – Саломея дала мне этот бесполезный шарф. Мне кажется, алый как раз подойдет, как думаете? Он прекрасно скроет кровь, если вы промахнетесь.
Он уставился на меня, и постепенно к нему пришло понимание.
– Боже милостивый, да ты пьяна как сапожник!
– Что вы, никакой инкокситации. Ну право, мистер Стокер, как вы могли такое предположить, как вам это в голову-то пришло?! Мои тети состояли в обществе трезвости.
Он забрал у меня фляжку с агуардиенте и сам сделал большой глоток.
– Ты хоть что-нибудь ела?
– Да-да. Волосатый мужчина, ну такой, как лев, он что-то принес мне поесть.
Я широко ему улыбалась. По какой-то необъяснимой причине я чувствовала себя вполне счастливо и совершенно расслабленно, оттого что позволю ему метать в меня ножи, и я решила ему об этом сообщить.
– Знаешь, Стокер, я даже довольна тем, что ты будешь швырять в меня ножи. Я совершенно уверена в твоих сопсобностях.
– Сопсобностях? О да, они у меня замечательные, – ответил он. – Так, стой здесь. У меня есть четверть часа на то, чтобы привести тебя в сознание, и, уверен, тебе это не понравится. Стой, не двигайся.
Он куда-то исчез, но скоро вернулся, а я все не могла найти свои туфли. Саломея отдала мне пару сатиновых туфель без задника на высоких каблуках, расшитых блестящими камушками. Я качалась из стороны в сторону, когда шла на них, но, кажется, как раз в этом и была задумка.
– Мистер Стокер, я что-то не могу найти свои туфли.
– Они у тебя на ногах, глупая женщина. А теперь слушай внимательно. Сначала нужно выпить этот кофе. Он черный, как черт, и адски крепкий. Выпей все целиком.
Я сделала, как он велел, поморщившись от ужасного вкуса.
– Умница-девочка. Теперь убери волосы назад, – приказал он и поставил на стол передо мной миску с водой.
Я попробовала, но локоны все время выбивались у меня из пальцев. Пробормотав ругательство, он встал позади меня и одним движением собрал мои волосы. Не предупредив меня о том, что будет дальше, он нагнул мне голову вниз, продержал мое лицо в холодной воде не менее десяти секунд, а затем резко поднял. Еще дважды он повторил эту процедуру, пока я наконец не высвободилась, тяжело дыша и с гораздо более ясным сознанием, чем пять минут назад.
– Я думаю, хватит, мистер Стокер. Я уже пришла в себя, – заверила я его. Но он не сразу меня отпустил. Несомненно, он хотел убедиться, насколько хорошо я собой владею. Он просто стоял позади меня, по-прежнему крепко сжимая мои волосы. Я слегка повернула голову и сразу пожалела об этом, потому что комната у меня перед глазами сразу закачалась.
– Мистер Стокер!
Он быстро отступил назад, отдернув руки, будто обжегшись. Потом кинул мне полотенце, и я вытерла лицо и руки.
– Спасибо. У меня немного кружится голова, но, уверена, это тоже скоро пройдет.
– Хорошо, – строго сказал он. – Потому что следующий шаг был – бить тебя по лицу, и я сомневаюсь, что ты сказала бы мне за это спасибо. Можешь встать?
Я медленно и очень осторожно поднялась.
– Да, все в порядке.
Он хмыкнул.
– Не очень похоже, но надеюсь, мы и так справимся. Буду тебя поддерживать по дороге. Я думал, что ты будешь прохаживаться по кругу, пока я буду показывать фокусы, но теперь так не получится. Придется первым делом привязать тебя ремнями, поэтому просто стой и таинственно улыбайся, как будто это все часть нашей задумки. И, что бы ты ни делала, главное – не говори ни слова, понятно?
– Да, конечно. – Я широко ему улыбнулась, а он снова выругался, потом взял меня за руку и вывел из фургона. Как только мы вышли, он быстро повязал себе алый шейный платок и крепко обхватил меня за талию, благодаря чему я смогла крепко держаться на ногах всю дорогу до шатра, где должно было состояться наше выступление. Он провел меня через задний вход, и было слышно, как перед шатром профессор объясняет, что великому Ризолло пришлось уехать, но вместо него им выпала честь пригласить самого учителя Ризолло, величайшего из всех великих, потрясающего Стокера и его красавицу ассистентку. Я хихикнула, но мистер Стокер предостерегающе поднял руку.
Он ничего не сказал, но я поняла его предупреждение даже по движению руки и прикусила язык, подавив новый смешок, который уже рвался наружу. После этого все стало происходить очень быстро. Толпа повалила внутрь, толкаясь и перешептываясь, и вот уже под очередные восхваления профессора мы шли в середину шатра под редкие аплодисменты. Я махала и улыбалась, а мистер Стокер хмурился, что прекрасно подходило его роли загадочного иллюзиониста. Он затянул ремни на моих руках и ногах, а я послала ему воздушный поцелуй, и, кажется, это немного отвлекло его от дела, но только на секунду. Он повернулся к публике, но не стал обращаться к ней с речью. Все замерли в ожидании, но он так ничего и не сказал. Молчание тянулось, напряжение уже начало становиться мучительным, и только когда зрители оказались на пике волнения и возбуждения, он заговорил. Это было сделано прекрасно. Все лишились дара речи, все глаза смотрели на него, пока он медленно двигался перед публикой. В тот момент я осознала, какой экзотической фигурой он должен казаться этому простому деревенскому люду. Он был большим, как хороший фермер, но двигался с естественным изяществом, которому мог бы позавидовать любой представитель семейства кошачьих. Было что-то хищное в том, как он крался перед толпой людей, требуя внимания и уважения, а они с благоговением смотрели на то, как он извлекает предметы будто бы из воздуха. Он доставал шелковые платки и бархатные розы, пригоршню золотых монет, а из-за уха какого-то мальчишки – механическую птичку, которая била крыльями, когда он держал ее на ладони. Все стояли будто зачарованные как силой его личности, так и самими трюками.
Он привлек их внимание к набору ножей и устроил целое представление, попросив местного кузнеца проверить мои ремни и остроту лезвий. Парень признал, что все в полном порядке, и тогда мистер Стокер отошел к исходной позиции, поигрывая первым ножом. В толпе воцарилась полная тишина, казалось, нервы всех собравшихся натянуты в ожидании как тетива. А он снова играл с ними, оттягивая неизбежное до тех пор, пока не счел, что они полностью готовы. Потом движением, которому позавидовала бы и кобра, он запустил нож, и секундой позже тот вонзился в дерево рядом с моей головой. Толпа взорвалась криками, а он повторил это еще одиннадцать раз подряд, пока наконец вокруг меня не дрожали все лезвия. Публика зааплодировала, Стокер поклонился. Но он пока не собирался меня высвобождать, а потому я просто улыбалась и слегка наклоняла голову при звуке аплодисментов. Одного из мальчишек отправили по рядам со шляпой, и, когда он шел, монеты так и сыпались в нее дождем.
