– Согласен. Значит, если в его дружбе с принцем не было мотива для убийства, нам нужно обратиться к его недавнему прошлому.
– Как ты с ним познакомился? – спросила я.
– Когда я учился в университете, он приходил к нам читать лекции как приглашенный профессор. У нас нашлись общие интересы, и он был так добр, что стал мне наставником в те времена, когда у меня совсем не было друзей. А позже, гораздо позже, он спас меня, – просто сказал Стокер.
– Это тот самый долг, о котором вы говорили, когда он оставил меня с тобой? Именно поэтому ты чувствовал, что обязан меня защищать?
Он кивнул, и я подумала, что он больше ничего не прибавит, но потом он заговорил, и каждое слово давалось ему так тяжело, будто он выкапывал их из-под земли.
– Я был ранен в Бразилии, и для меня настали очень темные времена. Я о них не говорю и даже не позволяю себе о них думать. Но я погрузился на такое дно, куда только может опуститься живой человек. И я никак не мог оттуда вынырнуть. Я был удовлетворен тем, что живу и умираю там. Мои раны затянулись, но тело было в лучшем состоянии, чем все остальное, – сказал он, горько усмехнувшись. – Макс проделал путь через полмира, чтобы привезти меня домой. Если бы он не взялся меня оттуда вытащить, я бы так и остался там гнить в тюрьме, которую я сам для себя создал, слишком погруженный в отчаяние, чтобы найти в себе силы для спасения. Макс нашел меня там, вернул мне человеческий облик и привез обратно в Англию.
Я не знала, что сказать, а он продолжал, и его голос казался каким-то отсутствующим, будто он разговаривал во сне.
– Но в то время я не мог оценить его поступок. Он хотел, чтобы я жил вместе с ним в Лондоне, но я все еще был очень зол и погружен в свое горе. А потому я уехал от него и присоединился к бродячему цирку, бросил лучшего друга в своей жизни. И он отпустил меня, по крайней мере, на время. Потом он снова нашел меня и предложил вернуться в Лондон. И к тому моменту я уже был готов принять протянутую руку. Я согласился взять этот склад себе для мастерской, снова начал работать, но по-прежнему сопротивлялся его попыткам вернуть меня полностью к жизни. Мне казалось, что я, однажды сбившись с пути культурной человеческой жизни, никогда уже не смогу его найти. Но Макс все не сдавался. Он не переставал верить, что однажды я смогу вытащить себя из этой бездны, в которую скатился.
Он замолчал и горько рассмеялся.
– И, кстати, вот что забавно. Знаешь, на чем специализировался Макс? На реставрации. Ничего в жизни он так не любил, как находить старые картины, поврежденные от времени, неаккуратного обращения или во время войны, и возрождать их к жизни. Жаль, что со мной он не успел закончить.
Внезапно он отвернулся, и я вдруг поняла, что он, должно быть, переживает гибель барона гораздо тяжелее, чем мне казалось.
– Ты говорил, что он владеет… владел, – с грустью поправила я себя, – тем зданием, в котором ты живешь.
– Да, я его снял за мизерную плату, когда ушел из бродячего цирка. Мне нужно было место… где я бы мог работать в одиночестве
Его взгляд затуманился, и я догадалась, что воспоминания, которые он изо всех сил старался не пускать к себе в сознание, прорвались и затапливают его.
– И давно это было?
– Два года назад.
– И ты так и жил там все два года?
– Да. Макс был невероятно щедрым. Он заходил ко мне раз в месяц, чтобы лично забрать деньги за аренду, и всегда вел меня куда-то на ужин. Кажется, он это делал больше для того, чтобы убедиться, что я хоть время от времени нормально питаюсь, а не чтобы получить деньги.
– Он был хорошим другом, – мягко заметила я.
Стокер ничего не ответил, только кивнул. Я непроизвольно взяла его за руку, и он с силой сжал мою руку в своей, прежде чем отпустить.
– У тебя есть еще вопросы?
– Знаешь ли ты еще кого-нибудь, с кем он близко общался?
– Нет. Он был со многими знаком, но всегда держался на расстоянии. Макс предпочитал одиночество обществу других людей. Он был совершенно счастлив один, со своими книгами, музыкой и экспонатами. Он также состоял в обширной переписке. У него имелись друзья по всему земному шару, но ни с кем из них он не был близок. Пожалуй, я знал его лучше остальных.
– А его слуги? Они проживали с ним постоянно?
– Только его экономка, миссис Лэтам, она проработала у него больше двадцати лет. Она заботилась обо всем хозяйстве с помощью череды довольно бестолковых горничных, из них ни одна не проживала с ними постоянно. В прошлом году миссис Лэтам сломала ногу, но Макс не стал никого нанимать вместо нее. Он даже оплатил все ее счета за лечение. И она не могла этого забыть. Бедная старая наседка наверняка готова была умереть за него, если бы столкнулась с преступником, который убил ее хозяина.
– Хорошо, что ей не представилась такая возможность, – здраво заметила я. – Раз этот подлец не остановился перед убийством барона, он наверняка и ее бы прикончил. А что она получила после смерти барона?
Он пожал плечами.
– Небольшое содержание. Мы однажды говорили об этом с Максом, и он сказал, что намеревается передать все свое состояние (довольно скромное) в разные музеи. Ничего особенного для слуг, что могло бы толкнуть их на убийство.
– Да, но даже если бы у них и был мотив, это все равно не объяснило бы обыска в кабинете, – высказала я вслух свои мысли.
– Ну разве что они старались замести следы.
– Какое у тебя зверское воображение, – с восхищением заметила я.
– Вероника, я провел не один день, погрузившись по локоть в кровь мертвых животных. И это было еще самое безобидное мое занятие.
Его губы сложились в некое подобие улыбки, и я почувствовала, что улыбаюсь ему в ответ. Это был удивительный момент, я ощутила непрочную связь между нами, какая-то преграда рухнула. Он вдруг подался вперед и взял меня за руку, и когда он заговорил, в его голосе не осталось привычной резкости, всегда служившей ему защитой. Голос был низкий, в глазах читалась мольба.
– Позволь мне пойти в полицию. Что бы ни случилось, по крайней мере, ты будешь в безопасности.
Я ощутила острый прилив гнева.
– Это невозможно. Они, может быть, обеспечат мне некое подобие охраны, если поверят в нашу историю. Но, скорее всего, они нам не поверят. И что станет с тобой в таком случае? Если мы решимся на это, но потерпим неудачу, тебе грозит петля.
– Вероника… – начал он.
– Я не стану рисковать твоей жизнью!
Он поймал мой взгляд, и мне отчаянно захотелось отвернуться. Но я сдержалась, и наконец он отпустил мою руку.
– Ну хорошо. Я боялся, что ты будешь упорствовать, а потому договорился со своими корнуоллскими друзьями. В нашем распоряжении в Лондоне есть одно местечко, но мы должны быть крайне осторожны. В доме сейчас живет почти вся прислуга, мы не должны попадаться ей на глаза.
