– Я сломал ему нос, – ответил он со своей обычной краткостью.
Сэр Руперт осторожно коснулся этой части тела.
– Он так и не выправился полностью. Я посещал лучших врачей с Харли-стрит, но до сих пор остался небольшой бугорок. Видите? – спросил он меня, повернувшись в профиль.
– Он только добавляет решительности и без того красивому лицу, – честно ответила я.
– Как это мило с вашей стороны. Стокер, ты собираешься познакомить меня со своей спутницей, чтобы я мог должным образом поздороваться с ней? Или ты пришел, чтобы сообщить мне, что это моя новая невестка? В таком случае могу тебя уверить, что этот выбор гораздо лучше предыдущего.
Я чувствовала, как Стокер задрожал в ярости от такой бестактности брата. А тот просто играл с ним, несомненно, получая большое удовольствие от возможности подразнить льва, но я была совершенно не в том настроении, чтобы терпеть эти мальчишеские братские выходки.
– Сэр Руперт, я Вероника Спидвелл и я не жена вашего брата. Честно говоря, я не вполне уверена в том, кто я такая.
Элегантные брови взлетели вверх.
– Мисс Спидвелл, вы заинтриговали меня. Пожалуйста, продолжайте.
Я многозначительно посмотрела на стулья напротив его письменного стола, и он сразу покраснел.
– Простите меня. Я веду себя просто непростительно. Прошу вас, располагайтесь, мисс Спидвелл. Я распоряжусь принести нам чай. Стокер, садись, мне никогда не нравилась твоя манера нависать надо мной.
Мы послушались его указаний, и буквально через несколько минут появился клерк с подносом: прекрасный французский фарфор, изящные сладости.
– Я питаю слабость к кондитерскому искусству, – признался он, протягивая мне тарелку с небольшими кексами. Я жестом отказалась.
– Спасибо, но нет.
– Бога ради, Рип, мы пришли сюда не затем, чтобы выпить чая. Нам нужна помощь!
Ноздри сэра Руперта слегка раздулись.
– Мне никогда не нравилось это имя, и ты это знаешь. Не вижу причины отказываться от культурных манер только потому, что ты оказался в затруднительном положении.
– Затруднительное положение? Ты слышала это? – обратился ко мне Стокер, запуская пальцы себе в волосы.
– Ну, честно говоря, мы же сами еще не объяснили, в чем дело, – заметила я, протянув руку за бумагами. Стокер достал их из своего кармана, а я положила их на краешек стола вне досягаемости сэра Руперта.
– Прежде всего мне нужно ваше слово как джентльмена, христианина или профессионала своего дела – все равно кого: поклянитесь тем, что вам дорого. Вот что вы должны нам обещать: все, что мы покажем вам сегодня, никогда не покинет стен этого кабинета. Вы не будете говорить об этом, писать об этом, подавать сигналы дымом, или знаками семафора, или любыми другими средствами кому бы то ни было о содержании того, что мы вам расскажем.
Слегка игривая манера сэра Руперта вмиг слетела с него, и он наклонился ко мне.
– Моя дорогая мисс Спидвелл, – сказал он совершенно серьезно, – отношения у нас с братом чуть менее сердечные, чем у Каина с Авелем, но даю вам слово: я никогда не обманывал доверия, оказанного мне – и вы не станете исключением. Клянусь всем, что есть у меня святого, и единственным, что есть святого у Стокера, – могилой нашей матери.
Я взглянула на Стокера, но его лицо оставалось непроницаемым.
– Покажи ему, – сказал он неожиданно хриплым голосом.
– Сэр Руперт, нужно сначала сказать, что я сирота, по крайней мере, так я всегда думала.
Я вкратце изложила ему то, как росла у сестер Харботтл, как обнаружила затем, что я – дочь актрисы Лили Эшборн, привела также несколько известных нам фактов о том, что ее возлюбленный женился на другой, а она вскоре умерла.
Потом я замолчала, не вполне уверенная в том, что следует сказать дальше.
– Но теперь у нас со Стокером оказались также документы, проливающие свет на личность моего отца.
Я молча протянула ему бумаги. Он быстро просмотрел их профессиональным взглядом, покачивая одной рукой с чашкой чая. Дойдя до брачного сертификата, он выронил чашку со страшным шумом и вскочил на ноги.
– Вы представляете, что это означает? – спросил он и быстро повернулся к Стокеру. – Я знал, что ты меня ненавидишь, но не думал, что настолько, чтобы пытаться погубить мою карьеру!
Стокер поднял руку.
– Потише, а не то тебя услышат служащие.
– Тише?! Ты хочешь, чтобы я вел себя тихо после того, как ты навлек на меня столько бед?
– Сэр Руперт, – мягко сказала я, – пожалуйста, успокойтесь. Никому не следует знать даже о том, что мы приходили к вам за советом. Я обещаю, что никому об этом не скажу, и Стокер тоже обещает, правда, Стокер? – надавила я.
Он помедлил чуть дольше, чем мне бы того хотелось, но наконец коротко кивнул.
– Обещаю.
Немного приободрившись, сэр Руперт снова взял в руки бумаги.
– Не могу в это поверить, – выдохнул он, глядя на них как на святыню. – Принц Уэльский женат на актрисе, отец ее ребенка, законного ребенка.
– Да, – сказала я, стараясь вернуть его к реальности. – Вы обратились как раз к самой сути вопроса. Вот на что я хочу получить ответ. Я законнорожденная?
Он долго не отвечал, задумался, нахмурил брови. Потом встал, пошел к книжным шкафам и взял увесистый том в темном кожаном переплете. Он искал что– то в этой книге, а потом в семи других и, пока читал, плотно сдвинув брови, успел допить весь чай и разделаться с пирожными. Наконец он откинулся на спинку кресла и сделал заявление.
– Я не знаю, – признался он.
Стокер зло посмотрел на него.
– Черт возьми, Руперт, я пришел к тебе раз в жизни за помощью…
Брат жестом остановил его.
– Уверяю тебя, я не пытаюсь создать вам дополнительные трудности. Но сложность в том, что здесь много противоречивых компонентов.
Он повернулся ко мне.
– Во-первых, согласно Акту о королевских браках 1772 года, не признаются браки членов королевских семей, на которые правящий монарх не дал специального разрешения. А так как ее величество почти наверняка не давала согласия на этот брак, то он – ничто, фикция. Более того, священник, проводивший это венчание, и мисс Лили Эшборн совершили серьезные преступления, согласившись на него.
Я вдруг ощутила небывалую легкость, и от облегчения у меня закружилась голова.
– Так, значит, проблема решена?
Сэр Руперт остановил меня.
– Не торопитесь, мисс Спидвелл. Боюсь, тут есть дополнительные сложности. Акт о престолонаследии от 1701 года запрещает любому лицу в линии престолонаследия вступать в брак с католиком.
– Еще один аргумент в пользу того, что брак моих родителей был недействительным. Это хорошие новости, – заметила я.
