– А что собираешься делать ты? – медленно спросил он.
– Останусь и буду сражаться с ними, конечно, – ответила я.
Он долго ничего не отвечал, а когда заговорил, я поняла, что он в неописуемой ярости: голос дрожал и был холоднее льда.
– Что бы ни думало обо мне общество, я не бью женщин, – сказал он, выплевывая каждое слово. – Но знай: если мне когда-то и хочется это сделать, то как раз в моменты таких оскорблений моей чести.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он продолжал, и его слова обжигали меня как огнем.
– Я много всякого натворил, Вероника Спидвелл, и почти ничем в своей жизни не горжусь, но я все-таки джентльмен, и всегда им буду, и бывший моряк королевского флота. А чего моряк не делает никогда – не бросает товарищей в битве. Если останемся, то погибнем вместе и с оружием в руках.
Я протянула руку.
– Только тебе я готова доверить свой тыл. Тогда до конца.
Он схватил мою руку и крепко сжал.
– До конца.
* * *
Конечно, мы, как обычно, поспорили о том, каким должен быть этот конец. Вернее, Стокер спорил, а я четко следовала плану, который себе наметила.
– Нам нужно вернуться к тебе в мастерскую, чтобы начать исполнение моей задумки, – сообщила я ему.
– Какой задумки?
– Выкурить их всех. Я хочу собрать их всех вместе: ирландцев, Морнадея, его начальство…
Его голос дрогнул:
– Хочешь, чтобы нас поскорее убили?
Я ответила с хмурой решительностью:
– Нет, но хочу освободиться от всего этого раз и навсегда. А чтобы это удалось, нужно собрать их всех в одном месте.
– А как именно ты собираешься это сделать?
– Просто отправлю им приглашения, конечно. Готовься, Стокер. На сцену выступает Вероника Спидвелл.
Как я и ожидала, Стокер просто измучил меня обсуждением плана. Его волновала моя безопасность, его безопасность, здравый смысл и еще множество тем, но я отметала все его возражения со спокойствием, достойным главнокомандующего. И хотя у меня самой немного дрожали колени, я не смела показать это Стокеру. Я не сомневалась, что он, как хищник, может учуять любые признаки слабости. А если он почувствует ее во мне, то не остановится, пока не заставит меня отказаться от плана, а на это я была не готова пойти. Я должна была покончить с этим раз и навсегда и неважно, какой ценой.
И только когда я спокойно сказала, что иначе просто пойду без него, он капитулировал в страшном расстройстве. Весь оставшийся день он страдал, и я подумала, что человек с комплекцией Стокера в дурном расположении духа действительно страшен. Но если мы хотим научиться работать вместе хоть сколько-то эффективно, ему прежде всего нужно понять, что на меня не действуют никакие проявления мужской властности, а также что меня невозможно переубедить, взывая к логике, чувствам или моей женственности, чем он пытался воспользоваться и что я с возмущением отвергла. Я обнаружила, что с учетом его упрямства проще всего мне было просто делать так, как я считала нужным, надеясь, что он рано или поздно подчинится. В этом мне помогали его врожденное благородство и представления о вежливости.
Несмотря на все сопротивление Стокера, мы вернулись к нему в мастерскую. Я выдвинула аргумент, что туда гораздо быстрее можно добраться из Тауэра, чем до Бишопс-Фолли, и дополнила это хорошей мыслью о том, что не хочется впутывать в эту историю еще и Боклерков. Наши вещи остались в Фолли, но у нас с собой было самое важное – две связки бумаг, доказывающих мое происхождение. Я аккуратно упаковала их все вместе, обернув в лист простой коричневой бумаги из запасов Стокера, обвязала бакалейной бечевкой, а Стокер в это время разводил огонь в очаге. В задумчивости я крошила кусочек сломанной сургучной печати.
– Перестань, – велел он. – Смотри, все падает на пол, а Гексли нельзя это есть.
Я не удивилась, что он начал придираться. Предчувствие скорой смерти влияет так на многих людей. В меня же оно вселило беспокойство, и я начала бродить по комнате, брала банки с образцами и ставила их на место.
– Эта ржанка облезает, – сказала я ему.
Он забрал птицу у меня из рук и отряхнул мои пальцы от перьев.
– Ржанка не относится к воробьинообразным. Это личинкоед. Воробьинообразных легко отличить по пальцам на лапках. Ты бы заметила, если бы не поленилась посмотреть.
Я скорчила гримасу, но отдала ему его жалкого личинкоеда. Все равно меня никогда особенно не интересовали птицы. Вместо этого я наугад вытащила из стопки одну из его древних газет и начала читать.
Вскоре появился Баджер: он пришел проведать Гексли.
– А, мистер С.! Не думал, что вы так скоро вернетесь.
Стокер улыбнулся мальчику.
– Я и сам не думал. Мисс Спидвелл хочет, чтобы ты доставил пару записок. Она заплатит шиллинг тебе за труды. Есть вопросы?
Глаза у мальчишки засверкали.
– Не-а.
– И еще кое-что. Нам нужна еда на сегодня и на завтра. Никаких выкрутасов, мясные пироги и сыр, может быть, немного устриц. Принеси еще хлеба и несколько бутылок пива.
– Ага, мистер С.
Он поправил кепку и убежал, забрав Гексли с собой на прогулку. После его ухода повисло молчание. Стокер занялся слоном, а я вернулась к стопкам старых газет, желая собрать больше информации об Особом отделе, ирландских сепаратистах и людях, управляющих делами королевского двора.
Через несколько часов Баджер вернулся с корзинкой еды и Гексли, набегавшимся всласть. Я поставила на пол миску с водой, и пес начал жадно пить, опустив в миску всю морду, а потом улегся на пол и сразу же уснул.
– Были какие-нибудь трудности?
– Нет, мисс. Одну я вручил в отеле «Императрица Индии», а другую – в Скотланд-Ярде, – сказал он мне с явным удовольствием. Визит в Скотланд-Ярд невероятно его впечатлил.
– Прекрасно. Спасибо.
Он повернулся, чтобы уйти, но Стокер положил ему руку на плечо.
– Баджер, спасибо тебе за заботу о Гексли в мое отсутствие. Он выглядит очень довольным.
Мальчик улыбнулся.
– Мне было несложно, – заверил он Стокера.
– И все равно я тебе очень благодарен.
Потом он будто о чем-то задумался, и я поняла, как он беспокоится о мальчике.
– Сегодня вечером не приходи, дружище.
Баджер нахмурился.
– Сэр?
– Это может быть опасно.
Баджер гордо вздернул свой маленький подбородок.
– Я хорошо дерусь, если вам нужен человек, чтобы защитить ваш тыл.
Стокер в панике посмотрел на меня. Я сделала шаг вперед.
– Ты прекрасный товарищ, – сказала я ему. – Но с этим делом мистер Стокер и я должны разобраться сами.
